Томление страсти
Шрифт:
Любовные игры стали их основным способом времяпрепровождения. Даже занимаясь шитьем шубы, они кончили тем, что бросились в объятия друг друга среди всех этих лоскутков и кусочков меха.
Каждый раз она все больше убеждалась в серьезности взаимных чувств.
Их отношения приносили Кэтрин как ни с чем не сравнимую радость, так и нарастающую тревогу. Через несколько дней у Кэтрин должен был начаться фертильный период. И ей, волей-неволей, придется объяснить Бруку, что
— Ну, так как шуба? Годится?
— У меня никогда не было лучшей.
Брук просиял.
— Погуляем еще?
— Только сначала я кое о чем тебя спрошу.
Брук уловил в голосе Кэтрин нотки тревоги.
— А что случилось?
Она закусила губу.
— Последние несколько дней были самыми лучшими в моей жизни.
— В моей тоже. Так в чем же проблема?
— Проблема в том, что мы сами себя обманываем. Так не может продолжаться.
— Но почему?
— Брук, ну не могу же я жить здесь всегда. Мы с тобой просто пребываем в мире грез.
Он ничего ей не ответил.
— Ну, как ты не понимаешь?
— Я тут уже давно живу. И вполне счастлив.
— Да… но я не такая, как ты. Моя жизнь сильно отличалась от твоей.
Брук никак не реагировал на ее слова, даже не глядел на нее. Внезапно все показалось Кэтрин таким безнадежным.
— Скажи мне, какие у тебя планы, — сказала она, беря его за руку. — Каким тебе рисуется наше будущее?
— Я люблю тебя, Кэтрин. И хочу, чтобы это продолжалось вечно.
Слова эти тронули Кэтрин. Несмотря на внешнюю грубость, своей безыскусностью он напоминал мальчишку. Она представила себе, что именно эти слова он мог говорить своей подружке юности Опаль. Должно быть, произнося их тогда, он верил в искренность своих чувств точно так же, как и сейчас.
На ее глаза набежали слезы, и она наклонила его голову, чтобы поцеловать в губы.
— Не сердись на меня, — взмолилась она.
— Чего же ТЫ хочешь? Какие у ТЕБЯ планы?
— Я хочу, чтобы мы были вместе, но не здесь.
Он покачал головой.
— Нет.
— Ты мне уже говорил, что в Кейлоуне тебя ничего не ждет. Но я предлагаю не это. Ты можешь поехать со мной в Орегон. Весной кончается срок аренды моего ранчо. Там мы заживем совсем не так, как в городе. Там кругом природа, прямо как здесь. Ты сможешь приспособиться к жизни на ранчо.
Он снова глянул в сторону заснеженных вершин.
— Я не
— Но почему? Ты боишься?
— Нет, дело не в этом.
— А в чем же?
Он не ответил.
— Брук, ну не молчи же, объясни мне!
— Ты не понимаешь, но я скажу тебе. Смерть Фреда Килмана была неслучайной.
Кровь отхлынула от лица Кэтрин.
— Что значит неслучайной?
— То, что я хотел его убить. И он умер по моей вине.
Кэтрин была просто ошеломлена. Чего-чего, а такого признания она никак не ожидала от Брука.
— Ты хочешь сказать, что убил его намеренно?
— В каком-то смысле, да. Фред уже давно преследовал меня, главным образом из-за Опаль. В ту ночь он попытался развязать драку. Сказал несколько гадостей Опаль, чтобы разозлить меня. Больше я уже не мог этого выносить. Это было просто выше моих сил. Мы начали драться, и я не мог остановиться и перестать его бить. Не мог до тех пор, пока не понял, что он умер.
— Но Опаль сказала шерифу, что ты действовал в пределах самообороны.
— Сначала — да. А потом я утратил контроль над собой и бил его, пока…
— Но ведь это не значит, что ты убийца. Закон не может не принимать во внимание то обстоятельство, что не ты был зачинщиком драки. Прокурор решил не возбуждать против тебя дела.
— Да, потому что мне помогла Опаль. Я так и думал, что она солжет ради меня. Я решил уйти и никогда больше не возвращаться.
— Но ведь это было так давно, Брук.
Он взял ее за плечи, глаза его заволокли слезы.
— Но я-то знаю, что сделал, и должен с этим жить, Кэтрин. Ничто не может изменить содеянного. Я останусь здесь. Навсегда.
— Но если ты и совершил ошибку, то уже сполна за нее заплатил.
— Первая часть моей жизни навсегда кончилась, когда я уехал из Кейлоуна. Осталась только вторая, и она связана с горами.
— Но ведь теперь многое изменилось и ты больше не один.
— Это правда, только в том случае, если ты останешься со мной.
Кэтрин была на грани истерики. Жизнь Брука казалась ей теперь вдвойне трагичной!
Она не могла найти слов утешения, а только прижалась к нему и долго-долго держала в своих объятиях. Теперь Кэтрин поняла окончательно, что вряд ли сможет что-либо изменить. Уехав отсюда, она навеки потеряет любимого.
То, что Брук раскрыл правду, не могло не отразиться на их отношениях. Кэтрин считала, что он преувеличил собственную вину. Но в любом случае, то наказание, к которому он сам себя приговорил, — пятнадцатилетняя ссылка было более чем достаточным. Сколько всего пришлось ему пережить за эти годы!