Тонкие грани (том 4)

Кири Кирико

— То есть в интернете об этом есть, — улыбнулся я.

— Естественно, в интернете всё есть. Но разве небольшая история из уст её прямой участницы будет не лучше? Но я бы попросила не торговать рядом со школами, больницами и детскими садами с приютами, что скажете?

— Нет, всё равно торговать буду, можете даже не пытаться. Что касается пожертвований, я выделю больше средств, даю слово. Допустим, на сто тысяч больше.

Янмэй задумалась на несколько секунд.

— Ну что ж, хорошо, — подсела она поближе к столу. — Хотите, значит, узнать мои настоящие мотивы? Раз вы не местный, то вряд ли слышали

о войне, что разыгралась здесь четырнадцать лет назад. Это довольно маленький срок для любого старейшего дома, можно сказать, что это произошло практически недавно. В Сильверсайде с самого основания было десять семей. Десять основателей, которые дали начало этому месту, вложили свои силы и жизни в его постройку. Естественно, что и богатства тоже. Наш дом раньше был старейшим. Старейший дом Ли из Кореи. Не самый сильный, не самый уважаемый, но поистине древний, держащий Легатов, Магистров и даже Оракулов.

— Даже Оракулов? Разве Оракулы не встречаются часто в Древнейших домах?

— Это заблуждение простолюдинов, что каждый Великий род состоит из одних Оракулов. Это же заблуждение активно поддерживает всеми любимый интернет. Однако Оракулы — птицы нечастые даже там. Да в каждом Великом роде один или два есть на весь род, но не в таких количествах, которые представляют себе простолюдины. Чаще всё же это Магистры или даже Легаты.

— Странно, я просто читал, что Легаты свойственны песочным домам.

— Песочным домам… — улыбнулась она. — В песочных домах бывают Оракулы, как и в древнейших Легаты. Сила — не показатель дома. Здесь немаловажно уметь думать, Томас. Вы можете быть слабы, но умны. Просто так получилось, что старейшие дома имеют очень и очень долгую историю, потому они накопили в своей крови такую силу, что зачастую у них появляются Магистры. Иногда Оракулы или же, если один из супругов слаб, Легат, у которого в следующем поколении скорее всего всё равно будет Магистр. Но мы отвлеклись, Томас.

— Да, прошу прощения, что перебил вас, Янмэй.

— Наш дом был одним из основателей и одним из сильнейших. Было ещё два старейших дома, остальные обычные и даже два песочных, как ты их назвал. Все они бросили свои ресурсы в это место, поверив, что смогут создать собственный город. Тот, о котором будут ходить легенды, а дома-основатели станут весомыми фигурами не только здесь, но и во всём мире, владея вратами в Евразию. Так и получилось. Была вражда, были стычки, но ничего серьёзного. А потом разыгралась война между нами и двумя другими домами. Мы были сильным домом, а их было больше. Мы схлестнулись между собой, гибли целые рода, люди дома…

— Прошу прощения, но люди дома, кто это?

— Те, кто работают на дом. Солдаты, слуги, секретари — все люди, что не являются частью родов, входящих в дом, но работающих на них. Иногда люди дома работают на дом поколениями. Их тоже гибло немало. И вот мы подошли к нашей мотивации. Раньше у меня были ещё одна сестра, близнец Хуикинг и три брата, два из которых — близнецы. Да-да, у нас две пары близнецов было, — улыбнулась Янмэй на моё слегка удивлённое лицо. — И, как ты понял, остались только мы. Другим родам повезло и того меньше. Одни лишились наследников и были обречены на забвение, другие и вовсе перестали существовать. Мы потеряли слишком многих людей. Часть родов так вообще рассеялась или же отправила

своих родных подальше, чтоб спасти их перед тем, как были уничтожены. Это было страшное время.

— А противоположная сторона?

— Один дом полностью уничтожили. Другой был сильно измотан. Не так сильно, как наш, но он не рискнул продолжать борьбу, и мы пошли на мировую. Всё, что вы видите — последствия той войны. Разруха, мало денег, жалкий вид наших земель. Погибло немало людей: дети, женщины, мужчины, старцы — убивали всех без разбору.

— Похоже на геноцид.

— Похоже на войну домов, Томас. Чтоб уничтожить род и вывести его из игры, надо убить всех держателей этого рода. То есть наследников и глав, тех, кто может им управлять. Иначе род продолжает существовать, и управление им вполне могут взять другие рода. Хочешь победить армию — уничтожь генерала.

— А как же люди дома? Или как правильно…

— Люди рода. У каждого рода есть свои люди. Просто когда обобщают всех людей рода, их называют люди дома. Но, видишь ли, когда генерала нет, некому управлять его армией. Она может бороться, но эффективность теряется. А иногда они и вовсе выходят из войны, потеряв своего хозяина.

— Интересно, конечно.

— Интересно. И страшно. Есть те, кто настолько любил род, которому служил, что потом мстят. Но я позволила себе отвлечься. Наш род однажды тоже почти уничтожили. Братья остались принять бой, чтоб мы смогли уйти.

— Это здесь происходило? На вашей территории? И никто не смог ничего сделать?

— Не всё всегда так просто. При любом раскладе, нам пришлось бежать. Убили одну из моих сестёр, другую ранили. И мы, гонимые противником, спрятались в Нижнем городе, в самых трущобах, где простолюдины не чтят ни власть, ни дом, никого. Мы спрятались, люди вражеского дома, так никого и не найдя, ушли. Дома не могут устраивать подобное среди мирных жителей. Мы сражаемся друг с другом, убиваем друг друга и делаем то, что считаем нужным, пока это не вредит государству и его жителям. Так мы и спаслись.

Я уже представлял, чем кончится этот рассказ, однако всё равно продолжал слушать.

— Мы остались на улицах одни. Мне было одиннадцать, Хуикинг восемь, а Мингю всего четыре. Хуикинг, ко всему прочему, была ещё и ранена. Как ты думаешь, как долго дети, что привыкли к жизни в богатом доме, знают этикет, умеют себя вести в светском обществе, но не приспособлены к такой жизни, могут прожить?

— Нисколько. Их или изнасилуют, или убьют.

— Верно, Томас. Ты зришь в корень. Или изнасилуют, или убьют. Я несла на себе Хуикинг, а Мингю едва могла идти сама от усталости. Нам ничего не оставалось, как заночевать около теплотрассы. И знаешь что?

— Вас подобрала добрая женщина?

— Ты необычайно проницателен, — с улыбкой кивнула Янмэй. — Хозяйка своего собственного приюта для сирот просто обходила места, где часто ночуют такие, как мы. Она же и забрала неизвестных детей к себе в дом. Забрала, чтоб на собственные деньги накормить и обогреть нас, Томас. Как видишь, у меня тоже есть причины, потому что я тоже прошла через нечто подобное и прочувствовала это отчаяние на себе. Как и безумное счастье, когда ты можешь только плакать, что нашлись те, кто, рискуя собой, решили тебя приютить. Я помню тот момент, это было подобно чуду, спустившемуся с небес.