Тонкие грани (том 4)

Кири Кирико

А вот репутация — вещь несколько более сложная. Я согласен, спрятаться от греха подальше было бы правильно, да только остальные не поймут. Я ведь босс наркокартеля, главная его сила, которая диктует свои правила. А здесь прячусь от каких-то отморозков и ничего не могу с ними сделать. Так что прятаться было нельзя даже по этой причине — война ещё ладно, но здесь просто покажет мою слабость, а в криминале это чревато. И пусть врагов не так уж и много, даже имеющиеся смогут вытрясти из меня душу.

Кстати о врагах, мне тут напели со стороны, что

некоторые кланы, более-менее сильные, положили глаз на Сильверсайд и в частности Нижний город, который им показался оптимальным вариантом по понятным причинам: после войны, ослабленный картель, куда большая свобода для действий.

Так что нет, страх показывать я не имел права. Если я здесь король, то и вести себя должен соответственно. Поэтому немного закинуться и в путь с песней.

Доехали мы до храма без каких-либо приключений. А в самом храме я, видимо, застал время сразу после молитвы, так как из него сплошным потоком выходили люди. Пятились, кланялись собственным фантазиям и быстренько расходились. Дождавшись, пока тротуар перед храмом опустеет, и потом подождав ещё немного, чтоб перекурить, я быстренько вылез из машины и вошёл в храм. Там только-только улеглась суета после молитвы, а младшие святые сёстры уже закончили убираться после прихожан.

— Прошу прощения, младшая святая сестра… — тихо обратился я к одной из девушек.

— Да-да, чем могу помочь? — посмотрела на меня девчушка, держа в руке метлу.

— Святой отец… Мне бы ребёнка осветить, — показал я спящую на руках Эйко. — Не подскажете, где мне найти его?

— Вы можете пока присесть, мистер. Святой отец только-только закончил полуденную молитву и отошёл. Но скоро точно вернётся.

— Благодарю.

Как и в прошлый раз, я прошёл к переднему ряду и сел на скамью, дожидаясь, пока здесь где-нибудь появится Святой отец. А мои глаза раз от раза возвращались к золотому чану и кубкам, вокруг которых крутились мысли настоящего бездуховного человека: если их переплавить, сколько я смогу выручить? Миллион будет?

И это мысли человека, который купил бутылку вина, стоящую больше, чем полмиллиона. Человеческая жадность — это то, что у нас в крови. Всегда будет всего мало и всегда будет хотеться больше.

— Вы вновь пришли, мистер, — раздался за моей спиной голос уже знакомой сестры.

— Младшая святая сестра, — встал я со скамейки, — вы сегодня работаете, как вижу.

— Я всегда на службе у света, мистер, — слегка поклонилась девушка.

— Вы прямо как солдат, всегда на службе.

— Я бы не назвала это именно такой службой. Мне в радость здесь находиться, как и в радость нести свет в жизни людей.

— И подметать полы?

— Это вызывает чувство удовлетворённости, когда становится чисто, — не смутилась и нашлась с ответом она.

— Понятно… — огляделся я по сторонам. Ещё две младшие святые сестры убирались где-то в дальнем углу зала, но вряд ли слышали нас. — Я, наверное, должен извиниться за прошлый раз. За то, что оскорбил вашу веру и вас в частности.

— Так

вы уверовали?! — сложила она ладошки вместе и буквально приподнялась с таким счастьем на лице, что мне стало неловко.

— Нет, просто попросил прощения, потому что поступил некрасиво. И не должен был оскорблять ни вас, ни вашу веру.

— Это маленький шаг к искуплению грехов, — сообщила девушка мне с улыбкой.

— Боюсь, тогда расстояние, которое мне придётся прошагать, будет как от Солнца к Земле.

— Никогда не поздно начать, мистер. Я не приняла ваши слова близко к сердцу, но мне приятно, что вы попросили за это прощения. Внутри вас скрывается добрая душа, что бы вы ни пытались доказать. И признание неправоты — маленький шажок к истине.

— Да, хорошо, как скажете, — пожал я плечами и сел обратно.

Святая сестра мягко приземлилась рядом. Не так близко, как сидят парочки, но и расстояние не особо держала.

— Может быть вы хотите по…

— Нет, — тут же хрипло отрезал я. — Никаких молитв. Тот факт, что я извинился, не означает моё желание приобщиться к вашей вере. И уж тем более моё мнение не изменилось. Просто я посчитал невежливым оскорблять вас. Ни больше, ни меньше.

— Вы добрый человек, мистер.

Ну началось…

— Зря вы закатываете глаза. Я говорю лишь то, что вижу в вас. Жизнь сама по себе полна греха и тьмы, мистер, поэтому каждый да соприкоснётся с ними. Куда важнее, что он несёт в своей душе.

— Ну и что же вы несёте в своей душе, юная мисс? — поинтересовался я.

— Прощение и понимание, — ответила так, будто только и ждала этого вопроса.

— Интересный набор… — протянул я. — А как же вера?

— Верой наполнена моя душа, мистер. Это само собой разумеющееся.

— А прощение и понимание нет?

— Я прощаю врагов своих и понимаю людей, кои далеки от меня своими взглядами на жизнь, мистер. Вы не верите в Святой Свет, я с вами не согласна, однако я могу взглянуть с вашей точки зрения и понять, от чего вы так думаете.

— Вот бы все умели смотреть с другой точки зрения… — вздохнул я.

— Люди несовершенны, так как бог сделал их такими. Ибо так мы становимся лучше, стремясь к идеалу.

— Хотите стать проповедницей? — спросил я, посмотрев на неё.

— Я хотела бы дослужиться до святой матери, чтоб иметь возможность нести свет в души людей.

— Вы и так можете это делать.

— Да, но… некоторые вещи мне недоступны в связи с моим рангом в церкви.

Ох уж эти ранги…

— Что доказывает мою версию насчёт всей этой веры.

— Вы не правы, — покачала девушка головой. — Просто моя вера недостаточно сильна, как и я сама, чтоб действительно направлять людей. Но… — многозначительная пауза. — Я уже могу помочь нуждающимся.

— Мне уже не нравится, как вы на меня смотрите, — нахмурился я. Да-да, в этих святых глазёнках я видел желание. Желание творить добро, подозрительную целеустремлённость и нацеленность на мою персону. Так смотрят хищники на жертв.