Тонкий лёд

Цыпленкова Юлия

— Хорошо, дядюшка Элиб, — улыбнулась я. — Я послушаюсь. Но сейчас ведь вреда не было?

— Не было, не тревожьтесь, — смягчился старик. — Недолго вы тут были. Всё хорошо у вас с дитятей будет, уж я точно вам говорю.

— Пожалуй, я пойду, — я поднялась с места. Теперь задерживаться на кладбище не хотелось вовсе. Признаться, сторож меня напугал.

— И правильно. Ступайте домой, там все веселей, чем тут-то, — улыбнулся Элиб. — Чай допили, погрелись и ступайте. Мать Покровительница не оставит вас, уж больно добрая вы, ваше сиятельство. Она таких любит.

Мы

вышли из сторожки, и старик помог мне вернуться в седло. Я уже собралась тронуться с места, но вспомнила, что в кармане пальто у меня лежит кошелек с несколькими серебряными монетами. Я достала его и протянула сторожу.

— Держите, дядюшка Элиб. За заботу о маменьке, за доброе слово и науку.

— Так разве ж за это деньги берут? — хрипловато рассмеялся старик. — Но возьму, не откажусь. Выпью за ваше здоровье и за вашего младенца тоже выпью. И за диара, само собой. Видать любит он вас, вон, как цветете. Разглядел чистую душу, хороший, значит, человек.

— Прощайте, дядюшка Элиб, — улыбнулась я.

— Прощайте, кроха Фло, — снова рассмеялся сторож и махнул мне рукой.

До сумерек вернуться я все-таки не успела. Серая мгла накрыла нас с Золотцем еще по пути в поместье. Испугавшись, что впотьмах могу заблудиться, я свернула к наезженной дороге. Лошадка моя немного прибавила в скорости, теперь задерживаться вовсе не хотелось, и я мечтала поскорей увидеть огни в сторожке привратника, чтобы ощутить себя окончательно в безопасности.

Мне оставалось уже совсем немного, всего один поворот и немного прямой дороги, когда навстречу выехал всадник. Я напрягла зрение, вглядываясь во встречного путника, и радостно воскликнула:

— Арис, вы вернулись! Только не браните меня…

— Бранить вас, Флоретта? Я никогда не буду бранить вас, — ответил всадник, и я натянула поводья, потрясенно воскликнув:

— Эйнор? Вы? Здесь?!

Он подъехал ближе и склонил голову, приветствуя меня.

— Что вы здесь делаете, д’агнар Альдис? — сухо спросила я, справившись с изумлением.

— Жду вас, Фло, — с улыбкой ответил молодой человек. — Мне сказали, что вы покинули поместье верхом, куда вы направитесь, догадаться было несложно.

— Вам хватило смелости явиться в поместье и спрашивать меня? — кажется, голос мой зазвенел от напряжения.

— О, нет, — усмехнулся Эйнор. — Смелости бы мне хватило на многое, но со мной не станут разговаривать. Дядюшка умеет запугивать. Будем считать, что мне нашептал ветер.

— И какое же имя носит ваш ветер?

— У ветра нет имени, дорогая, — негромко рассмеялся молодой человек. — Как его не назови, суть от этого не изменится.

— Предательство, — мрачно изрекла я и тронула поводья, намереваясь объехать младшего Альдиса.

Однако он вновь преградил мне дорогу.

— Пропустите, — велела я. — Немедленно дайте мне проехать.

Эйнор не двинулся с места.

— Зачем вы бежите от меня, Флоретта? Злитесь за мою выходку? — он казался расстроенным. — Вы правы, я повел себя, как последний болван. Но наш разговор и ваше нежелание услышать, что я говорю вам, привели меня в смятение. Я сделал ошибку

и теперь расплачиваюсь вашим недоверием.

— Прекратите играть со мной! — нервно воскликнула я. — Я знаю, что вы задумали. Втравливать меня в ваши соревнования с его сиятельством подло! Но даже если бы вы не солгали…

— Я не лгал вам, Фло! — с неожиданной горячностью ответил молодой человек. — О каком соревновании вы говорите? Ах, конечно, дядюшка рассказал вам о том, что я пытаюсь ему досадить? Безусловно, вы ему поверили, а мне нечем опровергнуть слова вашего супруга. Вы имеете право не доверять мне, Флоретта, только я не лгал. Клянусь, я был честен. Во всем!

— А с агнарой Кетдил вы тоже были честны? — язвительно спросила я.

— В чем я лгал Карли? Разве я обещал ей, что непременно женюсь? Я не клялся в любви, не соблазнил. Ухаживал за девушкой, которая мне показалась достойной, но разве же моя вина, что душа осталась спокойной? В то время как к вам я испытываю…

— Замолчите! — выкрикнула я, отъезжая в сторону. — Замолчите, несносный вы человек. Я жена вашего дядюшки, и вы не смеете признаваться мне в своих чувствах.

— Смею, Фло, смею, — Эйнор опять подъехал ближе. — Не я выбирал эти чувства, и я не желал переходить дорогу родному дяде и ссориться с ним. Но если вы уже мне дороги, то могу я хотя бы объясниться с вами на прощание? Я не могу уехать и оставить по себе дурные воспоминания. С дядюшкой мы много раз ругались и столько же мирились, а для вас я останусь негодяем, посмевшим мечтать о запретном. Так позвольте же мне просто очистить перед вами душу, разве я о многом прошу?

Упрямо поджав губы, я отрицательно мотнула головой. Нет, я не желала слушать того, что мне будет говорить Эйнор Альдис. Не хотела, чтобы он объяснялся со мной, не хотела, чтобы вновь порочил Аристана, отравлял мои мысли ядом сомнений.

— Я не желаю вас слушать, — холодно ответила я на его пылкую тираду. — Не желаю и не буду.

— Фло…

— Уйдите с дороги! — воскликнула я. В голосе пробились слезы, и как я ни старалась выглядеть уверенной в себе и сильной, я опасалась мужчину, не желавшего пропустить меня. Чувство бессилия, злость — всё это смешалось во мне сейчас, и до конца не сорваться оказалось невероятно сложно.

Эйнор вскинул руку в предупреждающем жесте.

— Фло, вы плачете? Не надо! Прошу вас. Я не сделаю вам дурного, клянусь вам, — в голосе молодого человека появилась растерянность. — Я так сильно напугал вас? — Он удрученно опустил голову, плечи Эйна поникли, и младший Альдис негромко произнес. — Что ж не буду вас неволить, только не плачьте. Видеть ваши слезы и понимать, что я стал их причиной, невероятно больно.

Он немного отъехал в сторону, освобождая дорогу, кажется, сдаваясь. И я все-таки не удержала всхлип. От облегчения, что всё закончилось, и я могу вернуться домой, где буду ждать супруга, а Эйнор уедет и больше никогда не потревожит моего покоя ни признаниями, ни неприятными выпадами в сторону Аристана. Утирая слезы, я тронула поводья. Золотце проехала мимо Эйнора, так и не двинувшегося с места.