Топ-модель
Шрифт:
– Как тебе здесь, Маша?
– поинтересовалась моя двоюродная сестра, когда мы садились за столик.
– Не хило?
– Конечно, не Париж, - отшутилась я, - но отдохнуть, думаю, можно.
– После третьей бутылки текилы будет нам и Париж, - заметила Галя.
– И даже Рио-де-Жанейро, - хихикнула Аллочка, потирая ручки в предвкушении праздника.
Еще раз осмотревшись, я определила основной, так сказать, контингент любительниц остренького. Это были деловые дамочки за тридцать. Прекрасный возраст, когда позади первая сумасшедшая любовь, когда потеряно лет пять-шесть на создание семейного гнездышка, пропахшего котлетами,
Тем временем атмосфера в клубе менялась в сторону техасского смерча. Публика желала обещанного рекламой зрелища. На столиках звенели графские бутылки с шампанским и крестьянской текилой. Мелкие дамские угодники, похожие на мультяшных вошек, суетились, пытаясь соответствовать волнительному моменту. Наконец из динамиков заштормило музыкальными волнами. Софиты на сцене радужно вспыхнули, образуя световое пятно.
– Джо!
– истерично вскрикнули сестры Миненковы, а вместе с ними и весь зал.
И он появился в световом пятне - герой дамских слезливо-романтических грез. Джо был черен, как алабамская ночь. Но щерился белозубой улыбкой, как преуспевающий янки-яппи из штата Вашингтон. Прикид на Джо был самый что ни есть ковбойский: кожаные штаны, похожие на шаровары, куртка, модно разлохмаченная, байковая рубаха в клетку, ковбойская шляпа и сапоги с огромными и, видимо, звенящими шпорами. Словом, не мужчина - мечта!
Пока я его рассматривала, как гостья столицы витрины бутиков на Тверской, чернокожий man принялся выделывать своим телом странные движения, будто между его ног находилась невидимая и строптивая кобыла, на крупе которой мускулистый наш молодец с трудом как бы гарцевал.
Такая выразительная "скачка" принесла всаднику первый успех: тетки завизжали, в потолок ударили пробки из бутылок шампанского, мелкие дамские угодники утонули в первых же валах женского сладострастия...
Словом, праздник начал набирать обороты, как дизельная установка на морском буксире ЧПК-17.
Я невольно вспомнила море, свой милый городок, его провинциальных наивных жителей, праздничную набережную, чистенький порт... Представляю, какие чувства испытала бы моя мама, если бы увидела меня здесь, в этом веселеньком оранжевом вертепе... Ох, мама-мама...
Между тем Джо разошелся не на шутку, принявшись скидывать с себя одежды. И через минуту предстал перед нами... в чем его далекая алабамская мама родила. А родила она его в концертных плавках с лиловым отливом.
– Люблю уголек, - заявила Алла, заливая шампанским свое пылающее нутро.
– Красавчик наш раскудрявчик, - Галя тянулась плотным телом и потным лицом к сцене.
– Не зверейте, девочки, - сказала Евгения, - что подумает
Я хмыкнула от такой заботы - хороша сестра, затащила на этот истерический бабский бедламчик, а теперь волнуется о моей нравственности.
Между тем Джо решил пойти до конца и "в народ": скинув плавки, он оказался в некоем подобии туземной повязки, которую я тут же почему-то окрестила бордельеро, слабо скрывающей его главную корневую суть. Двигаясь меж столиками, стриптизер задерживался у самых повизгивающих особ и те, млея и по-идиотски улыбаясь, тискали в это самое бордельеро чужестранные ассигнации. Я никогда не видела, чтобы люди с такой радостью расставались со своими кровными.
– А он рубли принимает?
– позволила себе шутку.
Шутка оказалась неуместной - Аллочка скривила губы и заявила, что за такое изящное искусство платят только твердой валютой. Женя, словно поддерживая меня, засмеялась: какой-какой валютой, милочка?..
К моему облегчению, сборщик налогов с восторженных отечественных дур продефилировал в сторонке от нас, будто подозревая, что кроме "деревянных" ему здесь ничего не обломится.
Я перевела дух - что-то нас ждет впереди?
Ждало нас появление на сцене нового действующего лица. Это был невероятно рыжий малый с пунцовым лицом, будто его обжарили в соседней пиццерии. По истеричным криком публики нетрудно было догадаться, что перед нами Джек, прискакавший к нам из горячих чужих прерий. Нельзя сказать, что его "скачки" отличались чем-то принципиальным от "скачек" Джо: те же поршневые движения телом туда-сюда, та же мимика самовлюбленного самца, та же реакция экзальтированного бабье-макакного племени...
Я заскучала. И задала себе естественный вопрос: почему оказалась здесь в первый же день? Что за шутка судьбы? Или Евгения решила сразу кинуть глупенькую провинциалку в сточные воды мегаполиса, чтобы та не тешила себя пустыми иллюзиями? Или, быть может, сестры Миненковы собирались на это зрелище три месяца и отменить его было также трудно, как старт ракеты к мерцающим сардоническим звездам?
Как известно, путь к звездам проходит через тернии. Так и мой путь к подиуму, кажется, намечается через эти тернии?
– Нравится, Мария?
– интересуется моя двоюродная сестричка.
– Как в зоопарке, - бурчу я.
– В зоопарке гармоничнее, - смеется Евгения.
– А здесь обезьянник.
Тогда что мы тут делаем, хочу задать вопрос и не успеваю: появляется третье действующее лицо - тот самый Атлет, который имел наглость на дороге нахамить дамам в нашем лице. Так-так, этого ещё не хватало для полного счастья, хмыкаю я.
– Великолепный Дюк!
– сообщает истеричный голос ведущего.
Прелестно-прелестно, хлопаю в ладоши, "великолепный Дюк"! Ну-ну, чем же он отличен от других?
– А мы его не видели, - сообщают поерзывающие от терпения сестры Миненковы.
Дальнейшие события походили на дурной сон - кошмарный сон. Такие сны мне иногда снились, но я знала, что это сны и терпела их ужасы, правда, иногда крича и тем самым пугая близких.
А тут - жизнь. Реальная, как унитаз.
Если бы я сама... собственными глазами... не поверила бы никогда!..
Поначалу красавчик, тоже облеченный в ковбойские кожи, принялся стаскивать их с себя, улыбаясь полутемному интимному залу фарфоровыми резцами, потом, оголившись до самых до бордельеро, сбежал со сцены. Как выяснилось через минуту, зря это сделал. Ой, зря!