Топот бронзового коня
Шрифт:
Василиса произносила задумчиво:
– Я составила гороскоп собора Святой Софии. Получилось, что у храма два опасных момента при строительстве и один ещё в отдалённом будущем. Если он пройдёт их благополучно, то стоять сможет не одну сотню лет.
– Дай-то Бог, дай-то Бог… А когда второй опасный момент?
– Где-то по весне предстоящего года.
– Надо подготовиться, чтобы встретить во всеоружии… - Он поцеловал её в щеку.
– Как я рад, что ты у меня такая. И поможешь, и поддержишь в трудную минуту.
– Счастье помогать вашему величеству…
Царь взглянул на неё внимательно:
– Что-нибудь случилось? Ты всегда обращаешься столь возвышенно, если пришла с намерением что- то попросить.
– Вы читаете мои мысли… У меня два дела. Первое - публичное, а второе - личное.
– Начинай с первого.
– Я хотела бы с помощью юристов подготовить проект закона о правах женщин в нашем государстве.
Удивившись, самодержец спросил:
– А чего не хватает ромейским женщинам, по-твоему?
– Очень многого по сравнению с мужчинами; но нельзя желать всего сразу, надо начинать с малого. Например, почему так несправедливы законы по наследованию имущества, обделяющие женщин? Почему женщина не имеет права подавать на развод в случае неверности мужа, или в случае его неспособности к брачной жизни, или в случае его исчезновения? Наконец, почему нет закона, что карал бы мужчину, соблазнившего девушку, а затем отказавшегося жениться на ней?
Василевс рассмеялся:
– Ну, последнее - это чересчур. Неужели же твоя история с Гекеболом до сих пор не даёт тебе покоя?
Феодора вспыхнула и пробормотала:
– Речь не обо мне…
– А по первым двум пунктам ты, пожалуй, права. Я подумаю. Посоветуюсь с нашими законниками, сенаторами… Хорошо. Просьба принята. Ну, а что за личное дело?
Государыня смешалась ещё больше, но взяла себя в руки и проговорила:
– Есть один прасин Васиан…
– Тот, что занимается рыбной торговлей?
– Совершенно верно, под его контролем больше половины рыбных базаров и лавочек в нашем городе.
– Помню, помню. Тип довольно приятный и порядок в хозяйстве держит, жалоб я не слышал.
– Да, в хозяйстве умница, жаловаться грех, но хочу сказать про другое. Мало того, что во время беспорядков выступал за бунтующих…
– Нет, его участие в мятеже не доказано.
– …так и до сих пор позволяет себе открыто критиковать начинания вашего величества.
– Неужели?
– Да, не так давно на агоре (мне докладывали верные люди) заявлял во всеуслышанье, что отправка армии в Африку - это несусветная глупость, нанесёт казне ощутимый вред и расколет общество…
– Так и заявлял?
– …что Юстиниану верить нельзя, так как нарушает собственные слова, возвратив на прежние должности Иоанна Каппадокийца и Трибониана…
– Вот мерзавец!
– …что императрица предательница, ибо брак ортодокса с монофиситкой -
Самодержец вскипел:
– Всё! Достаточно! Слушать эти бредни недостойно моего звания. Поручу эпарху разобраться в существе дела: если обвинения подтвердятся - наказать по всей строгости.
Феодора добавила:
– Пусть учтёт и греховное пристрастие Васиана…
– Что ещё за пристрастие?
– Тягу к лицам собственного пола.
– Мужеложство?
– Якобы живёт с несовершеннолетним мальчиком.
– Господи, помилуй! Он не человек, а исчадие ада!
– Вот и я о том же.
Разумеется, государыня не сказала супругу, что причина её ненависти к знатному торговцу несколько иная: Васиан отверг домогательства самой василисы. Августейшей даме приглянулся этот видный сорокалетний мужчина, балагур, насмешник, независимый ум. Пригласила его тайно посетить Иерон - царское имение в Малой Азии, где императрица часто бывала. Но потенциальный любовник вежливо ответил отказом - мол, болею и никак не могу прийти в себя после хвори. Феодора не успокоилась и велела (при посредничестве евнуха Приска), чтобы Васиан приезжал немедленно, никакие отговорки не принимаются. Но не дождалась… И тогда же поклялась отомстить…
А эпарх Константинополя - сенатор Трифон - живо взялся за разоблачение Васиана. О готовящемся аресте торговец был предупреждён тайными друзьями и бежал из дома, скрывшись в церкви Архангела Михаила. По житейским и духовным законам, человек, находящийся под святыми сводами, неприкосновенен, но веление императора - выше чести: бедолагу схватили, выволокли из храма, бросили в темницу и пытали на дыбе. Тем не менее обвинить его в государственной измене не получилось; но зато нашли мальчика, за приличную плату подтвердившего, что подследственный его развращал. Суд прошёл слаженно и быстро: Васиана признали виновным и приговорили к отсечению половых органов. Все его деньги, особняк и сокровища оказались в казне. А торговое дело тут же перешло к конкурентам. Феодора торжествовала.
Тем бы и закончилось, если бы не Приск. Этот евнух, некогда работавший под началом Нарсеса, а затем возвысившись, начал играть самостоятельную роль при дворе и в конце концов сделался доверенным лицом императорской четы, исполняя многие приватные поручения обоих. Васиан ему нравился - остроумием, добрым нравом и умением наладить торговлю; а когда василиса захотела превратить знатного прасина в своего фаворита, взял на себя посреднические услуги. К разочарованию государыни, из её затеи ничего не вышло. Приск посыпал голову пеплом, но особенно не расстроился, так как не был виноват в неудаче. И забыл бы о происшествии, если бы не последующие события - месть её величества и ужасная участь обвинённого. Тут скопец не выдержал и обмолвился, будучи однажды один на один с автократором: