Торговец смертью

Монро Джеймс

Вечеринка доставила Крейгу большое удовольствие. Он пил целый вечер и выпивка снимала накопившееся напряжение; вид Пучелли, смерть Каделлы, испытания, которые как бомбы обрушил на него Лумис. Теперь он снова был Джоном Рейнольдсом, которого интересовали станки и штампы, болты и гайки, который танцевал с симпатичными девушками, время от времени целовал то одну, то другую в оранжерее, которая казалось и была построена специально для этого, изображал преданного спутника Грирсона и поджидал, когда толпа немного рассосется и он сможет потолковать с Маклареном по душам

и спросить, какого черта он все это изображает.

В начале вечеринки Макларен держался несколько отчужденно, был вежлив, но сдержан, словно лорд Честерфильд среди поэтов, но затем он стал постепенно меняться и сначала превратился в орущего деревенщину, затем в угрюмого Гарри Лаудера, вслух подсчитывающего стоимость индюшек, ветчины, виски и вина и придающего значение каждому слову. Большинство из его гостей было по-видимому знакомо с этой его манерой и, не обращая никакого внимания, продолжало пить и веселиться до тех пор, пока он не отправился на диван, где пристроил свою голову на коленях у одной из танцовщиц, угощавшей его виски из большого стакана.

Крейг поцеловал ещё одну девушку, угостил Грирсона ещё одной шуткой и отправился на диван.

– Весьма милая вечеринка, мистер Макларен, - начал он.

– Зови меня Арчи, - сказал Макларен.
– Я перестал быть Маклареном десять лет назад.

– Мы встречались ещё до этого, - сказал Крейг, - Сицилия, май 1943 года.

– Боже мой, вы тоже были там?
– спросил Макларен и повернулся к хористочке.
– Ты видишь, какой я старый? Где ты была в мае 1943-го? А вообще-то ты уже была?

Девушка влила ему в рот очередную порцию виски.

– Мы с вами были в резервном лагере, - напомнил Крейг.
– У вас была бутылка виски и мы выпили её. Это было очень хорошее виски.

– Боже мой, конечно, - сказал Макларен.
– Припоминаю. В ту ночь танцевали шотландские стрелки.

– Правильно, - кивнул Крейг.
– Они очень грустили, потому что большинство их друзей погибли.

– И они должны были погибнуть, - продолжил Макларен, - но оставшиеся в живых танцевали здорово.

– Они были прекрасны, - сказал Крейг.

– Да, конечно. В тех обстоятельствах они и должны были быть прекрасны. А вы тоже были солдатом, не так ли?

– Служба специальных судов, - сказал Крейг.
– Я - Рейнольдс.

– Вы - шотландец?

– Из Джордии.

– Да, конечно. Я вспоминаю ваш акцент. Кстати, куда он подевался?

– Вы посоветовали мне избавиться от него и стать джентльменом.

– И вы сделали это? Я очень рад.

– А как вы?

– Я сделал тоже самое. Это конечно не преступление - быть бедняком, но иной раз может им и оказаться. Я думаю, что я где-то украл эту цитату. А вы не бедствуете?

– Нет, - сказал Крейг.

– Тогда я дал вам хороший совет.

– Да, я действительно богат, - кивнул Крейг.
– Конечно, мне пришлось много рисковать...

– Вам нравилось рисковать, - сказал Макларен.
– Я вспоминаю, как вы рассказывали мне об этом с вашим смешным акцентом. Вам действительно нравилась опасность. Вот почему

я посоветовал вам сделать опасность своей работой. Вам повезло. На свете не так много людей, которые это могут.

– А вы можете?

– Я боролся за то, чтобы выжить, - покачал головой Макларен, - и действительно выжил. Затем я опять вернулся в университет заниматься философией, потому что она мне нравилась. Кроме того, я занимался культурой моего народа, потому что это мне тоже нравилось. А потом я работал учителем, журналистом, агентом бюро путешествий, продавцом - и это мне совсем не нравилось. Теперь я проституирую дух моего народа и делаю на этом деньги. И это доставляет мне не больше удовольствия, чем все остальное. Это вас шокирует?

– Нет, - сказал Крейг.

– Эти молодые люди, от которых пахло смертью, танцующие на развалинах греческого замка - романтизм девятнадцатого века, немецкий романтизм - это уже больше не работает. С этим все кончено...э...как вас...

– Рейнольдс.

– Извините меня, Рейнольдс. Все кончено, включая вас и меня.

– Я так не думаю, - сказал Крейг.
– Ничего не кончено до тех пор, пока вы можете бороться за то, что вам нужно.

Макларен покачал головой.

– Это тоже романтизм, - сказал он.
– Вы опоздали. Мы уже приехали к последней остановке, старина.

Он сказал это довольно самодовольно и снова устроился на длинных мускулистых бедрах танцовщицы, лаская их кончиками пальцев.

– Простите, - обратился он к Крейгу с истинной старинной вежливостью горца, - а вы не желаете одну из этих?

– Нет, спасибо, - ответил Крейг.
– Я привык двигаться на своих.

Макларен засмеялся, резко и пронзительно, так что оставшиеся на ногах гости удивленно оглянулись на него.

– Приходите, - сказал он, - а если мне захочется поскучать, то я приду к вам.

Крейг кивнул и вернулся к Грирсону, который развлекался тем, что запоминал телефонные номера. Они нашли свои плащи и вернулись к Макларену, к тому времени уже уснувшему. Танцовщица оставалась недвижима.

– Нам пора уходить, - сказал Крейг.
– Передайте ему, что мы прекрасно провели время.

Девушка кивнула, а когда он повернулся, окликнула их.

– Он действительно был на войне?
– Крейг кивнул.
– И он видел людей, которых убили?

– Да, - сказал Крейг.

– А он...он тоже был в опасности?

– Конечно. Ведь он был коммандос.

– Арчи?
– недоверчиво спросила она.
– Он мне говорил, что был чиновником в налоговом управлении.

– Нет, - сказал Крейг.
– Он был сержантом коммандос.

– Вы имеете в виду, что он тоже убивал людей?
– Она с благоговением и страхом взглянула на лежавшего Макларена.
– Он ведь чудный, правда?

– Полагаю, да, - кивнул Крейг.
– Спокойной ночи.

В машине Грирсон спросил Крейга:

– Ты хотел ее?

– Нет, - ответил Крейг.
– Если бы я захотел, мог заполучить любую из них. Надо поблагодарить Арчи. Он поставляет их пакетами по две дюжины. Я соскучился по Тессе.