Торговец смертью
Шрифт:
– Я в большом долгу перед вами, - сказал Крейг.
– Может быть, вы позволите мне угостить вас обедом?
– Боже мой, я должна это обдумать, - сказала Мария строго.
– Впрочем, я надеюсь, что он будет хорош, - так что решено!
Они направились в провансальский ресторан и ели там долго и вкусно, а когда закончили, Мария спросила:
– Долго вы собираетесь пробыть в Сен-Тропезе?
– Я останусь там на ночь.
– О, это прекрасно, - протянула Мария.
– Завтра утром я намерен выехать в Канны, - солгал Крейг.
– Вы собираетесь совершить большое путешествие, - заметила
– Возможно, мне придется встретиться в Сен-Тропезе с другом, - сказал Крейг, - во всяком случае, я никогда там раньше не был и всерьез решил, что нужно побывать, прежде чем я умру.
Софи серьезно спросила:
– Вы же не такой старый, правда?
Крейг громко рассмеялся. Кажется, прошло очень много лет с той поры, когда он делал это последний раз.
После этого они проехали через Экс-ан-Прованс и Бриньоль в сторону Канн-де-Мор, оставили национальную дорогу Н8, повернули на юг к Гримо и наконец добрались до Сен-Тропеза. Девушки покинули его на площади и он обещал, что обязательно найдет их, чтобы вместе поужинать. Потом он подъехал к небольшому отелю возле английской церкви, где у него была назначена встреча с Грирсоном, и дождался того, чтобы получить дальнейшие инструкции.
Уже в конце мая город был переполнен: двадцать тысяч человек толкались там, где зимой живет всего лишь пять тысяч, причем отнюдь не в роскошных условиях. Но для Грирсона и Крейга была снята комната, прохладная большая комната с французскими окнами, открывающимися в сад, и собственным душем. Хозяйка была предупреждена, что прибудут два состоятельных и щедрых англичанина, которые очень болезненно относятся к вмешательству в их частную жизнь. Кроме того, ей уплатили вперед. И она осталась вполне довольна.
Грирсон был в бешенстве.
– 162
– Вам не следовало этого делать, - сказал он.
– Мы здесь не в отпуске.
– Мы должны делать вид, что это именно так, - возразил Крейг, - а парочка девушек - самое лучшее прикрытие, какое только можно придумать. В любом случае, они не представляют опасности. Мне нужно было поговорить с людьми. И они напомнили мне о Тессе. А завтра мы уедем. Я сказал им, что мы направляемся в Канны.
– Вам не следовало этого делать, - настаивал Грирсон.
– Вы и сами знаете, что не должны были этого делать.
– Они мне нравятся, - пожал плечами Крейг.
– Неужели вы думаете, что я позволю, чтобы им причинили какой-то вред? Послезавтра они нас не увидят.
Грирсон вздохнул.
– Очень хорошо.
– Я прийду и взгляну на них. Но Лумису это бы не понравилось.
– Лумиса никто не приглашал, - сказал Крейг.
Мужчины приняли душ и переоделись, выпили холодного белого бургундского, а Грирсон тем временем прочитал вслух письмо от Эшфорда, которое их ждало.
"- Наш друг все ещё отсутствует и не вернется по крайней мере ещё два дня, - прочитал он.
– Я вложил в конверт газетную вырезку, которую меня просили передать Джону. Она может показаться ему забавной, по крайней мере мне так сказали".
Вырезка была из нью-йоркской газеты и в отмеченной статье говорились очень серьезные вещи о союзе портовых грузчиков. Ниже была помещена маленькая заметка о подвергнутом пыткам и убитом неизвестном мужчине, обнаруженном в Сан Пауло, в Бразилии. Грирсон
– Это мог быть я, - сказал Крейг.
– Баумер?
– спросил Грирсон.
– Да, - кивнул Крейг.
– Мне это не кажется забавным.
– Эшфорду нужно быть осторожным, - сказал Грирсон.
Крейг выпил ещё вина. Наверняка бумаги, которые прислал Эшфорд, были подготовлены Лумисом, и тот знал, что они приведут Крейга в ярость. Лумис хотел видеть Сен-Бриака мертвым, и для этой цели никакие детали не могли быть слишком незначительными, даже использование слова "забавный".
Они встретили Марию и Софи в баре неподалеку от порта. Как и на всех остальных сидевших там мужчинах на Крейге и Грирсоне были пляжные рубашки и спортивные брюки, а на девушках - штаны как у матадоров и провансальские блузки. Так была одета здесь каждая вторая девушка. Это напомнило Грирсону дни его службы на флоте. Крейг хотел выпить ещё вина и обнаружил, что ему нужно виски: не было и речи о каком-то выборе. Он должен был пить виски, так как только им можно было напиться пьяным. Перед лицом такой логики он отбросил все оправдания.
Позже он обнаружил, что ел жареные сардины в одном из трех ресторанов, где их подавали, а потом танцевал при свете свечей в подвале, завешенном сетями. Еще он помогал Марии нести её гитару и в четыре часа утра слушал, как она пела ковбойские песни.
Она пела на набережной, сидя на перевернутой лодке, и у неё не было недостатка в слушателях. Голос у неё был хрипловатый и берущий за душу, гитарой она владела профессионально; иногда в её исполнении были слышны негритянские вариации, а иногда намеки на мексиканскую манеру. Крейг даже подумал, что ему прикажут пойти со шляпой по кругу, но за это дело взялась Софи: она льстила, уговаривала, выпрашивала монеты до тех пор, пока не наступила её очередь петь, и её голос был полон отчаяния, а Мария аккомпанировала. Они остановились только тогда, когда набрали тридцать новых франков, которых им должно было хватить на завтрашний день.
Толпа рассеялась и Крейг посмотрел с мола на мягкое море с лунной дорожкой, на котором как лебеди покачивались рыбацкие лодки. Софи прижалась к нему и он обнял её за плечи.
– Ты очень хорошо пела, - сказал он.
– Действительно хорошо?
– спросила Софи.
– Послушай. Вы с другом богаты?
– Никто ещё не отвечал утвердительно на такой вопрос, - сказал Крейг, - но мы не бедны.
– Именно так я и подумала, - кивнула Софи.
– Что, если Мария и я поживем с вами некоторое время?
– Крейг изумленно посмотрел на нее.
– Ну, а почему бы и нет? Вы нам нравитесь.
– Ты очень добра, - сказал Крейг.
– Да, я умею быть доброй, - согласилась Софи.
– Но, послушай...
– Он заколебался. Теперь она пристально смотрела на него.
– Мы слишком стары для вас. Мне уже тридцать шесть.
– Мне нравятся взрослые мужчины, - сказала Софи, - Я думаю, что ты очень умный, очень серьезный, и ещё остроумный.
Я чувствую себя с тобой очень спокойно. Мне нравится такое состояние.
– Она коснулась его руки, почувствовав его твердые мускулы.
– Ты - очень сильный, Джон. В твоем мире очень важно быть сильным.