Торгующая наслаждением
Шрифт:
Безмолвие, повисшее между нами, длится секунд тридцать, которые кажутся мне вечностью из-за моих расшатанных этой ситуацией нервов. Не хочу говорить вслух о том, что случилось, но нет смысла что-либо скрывать.
— Что случилось?
— Он… Он… м…
— Бренна, ради бога, ты должна рассказать мне, что случилось. Ты в порядке?
— Все отлично, — быстро рассеиваю ее беспокойства. Но только для того, чтобы добавить новые. — Он был груб со мной. Слишком груб. Я собираюсь взять отгул на какое-то время, и ты должна отменить все встречи с моими клиентами на две недели. После этого,
Когда женщина начинает говорить, я могу поклясться, что обилие эмоций буквально душит ее:
— Детка, тебе нужно посетить врача? Может, стоит провериться? Что он сделал? Мне прийти к тебе?
— Я в порядке, все прекрасно, Кэнди, — я не хочу, чтобы она примчалась сюда и из-за этого разрушила свой бизнес. Я большая девочка и я вполне могу себя защитить. Это доказано последним десятилетием моей жизни. — Серьезно. Вычеркни его, как клиента, и я буду работать. Спасибо, что думаешь обо мне.
Следует еще одна пауза, после которой она говорит:
— Как скажешь. Я доверяю тебе, Брен. Я люблю тебя, как родную дочь, ты же знаешь.
— Знаю и очень тебе благодарна.
— Хорошо, милая. Я напишу тебе завтра, — задор в ее голосе исчезает.
И из-за этого я даже начинаю ощущать себя виноватой. Как будто это моя вина. Но потом стараюсь не думать об этом.
— Хорошей ночи, — мы завершаем разговор, и тогда я возвращаюсь к «Грей Гус», беря бутылку и направляясь в спальню.
***
Прошло три дня с того инцидента. Уже три дня как я зализываю свои раны, а мой глаз выглядит еще ужаснее, чем был до этого. А шея и того хуже. Все синяки окрасились в отвратительный зелено-желтый цвет с фиолетово-синими оттенками. Я бы не покинула дом по другой причине, но у меня заканчивается спиртное.
Надев легинсы и свободный топик, я оборачиваю вокруг шеи шарф, пытаясь сделать эту конструкцию настолько модной, насколько способна, а затем накладываю на лицо тонну макияжа, распускаю волосы, несмотря на влажную погоду, и завершаю весь образ солнечными очками оверсайз (прим.: очки на пол-лица). Кажется, мне удалось прикрыть все, кроме царапины на руке и небольшой ссадины на губах. Пытаюсь придать им немного блеска, но это делает ссадину еще более заметной, так что я стираю всю помаду.
Положив ключи в сумочку, я открываю дверь, надеясь не наскочить на Эверета.
Я потратила слишком много времени, анализируя всю ситуацию. Одна часть меня ненавидит то, как подло я с ним поступила, а другая говорит, что я сделала все правильно. Для каждого из нас. Одна часть меня хочет пойти и извиниться, а другая, более крупная, кричит: «Ни за что на свете!» Одна часть меня хочет сказать ему, что это сделал со мной случайный парень, когда я проходила мимо, а другая — оставить все, как есть. Я слушаю именно этот голос, несмотря на то, что остальные постоянно отчитывают меня за это. Ничего такого, что не мог бы исправить алкоголь.
Что паршиво, в моем стиле никогда не было напиваться,
Я направляюсь в винный магазин и беру бутылку «Патрона» (прим. переводчика: текила), попутно захватывая все, что может мне понадобиться для того, чтобы сделать парочку разных коктейлей. Хорошо, больше, чем парочку. Я также решаю прихватить пачку чипсов, так как в последнее время ем не так много.
Я провела последние несколько дней без душа и тому подобных процедур, но не в это утро. Мне пришлось пройти несколько кругов, в которых я выпивала все больше и больше. Но в них также было место и для обнимашек со Снагли, и для нескольких быстрых разговоров с Кэнди. А помимо этого была огромная куча абсолютно ничего. По крайней мере, ничего того, что я помню.
Уверена, что через несколько дней все придет в норму, по крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно после того, как кто-то отобрал последнюю стоящую часть тебя.
Вернувшись в дом, я направляюсь к почтовым ящикам и проверяю их на тот случай, если мне что-нибудь пришло. Уверена, в основном, это счета. Полагаю, что могу брать их спокойно и не прятаться, ведь я не видела грузовика Эверета снаружи. Вытащив почту, я засовываю все конверты в один из пакетов, которые держу в руках, а затем направляюсь в сторону лифта.
Боковым зрением я замечаю Эверета в вестибюле. Его волосы сейчас в таком же беспорядке, как были тогда, когда я в первый раз увидела его. На нем тренажерные шорты и облегающая майка, и я ненавижу себя за то, что хочу увидеть еще больше его тела. Поэтому я быстро заскакиваю в лифт и делаю вид, будто бы вообще его не замечаю. Это легко сделать с мобильником в руке.
Когда я возвращаюсь в свою квартиру, то не выдерживаю. Думаю, это первый раз, когда я бьюсь в истерике и слезах из-за чего-либо. Говорю себе, что это из-за ночи с тем козлом, который так жестоко надругался надо мной, но все мои мысли фокусируются на том, как я обманула Эверета. А это, в свою очередь, напоминает, что мне не с кем поделиться своими переживаниями, потому что незадолго до этого я разрушила свои отношения с Хиллари.
Разместив все свои вещи на столе и включив игрушку, которую подобрала для Снагли, я пролистываю список контактов в поисках номера Хиллари. Честно говоря, меня крайне удивляет то, что она отвечает. И прежде чем все извинения вырвутся наружу, я рыдаю.
— Что с тобой? Я могу приехать к тебе, если нужно, — выпаливает она, оставаясь все той же милой, дорогой подругой, которой всегда была.
Ненавижу себя за то, что была так эгоистична по отношению к ней. Несмотря на все мои усилия и попытки не рассказывать ей правду, все-таки приходится это сделать, избегая имен и слишком подробных деталей. Прямо до того момента, когда я взбесилась на Эверета.
— Я не хочу повторяться, Бренна, но думаю, тебе все-таки нужно уйти из этого бизнеса.