Торгующая наслаждением

Бил Эшли

Я хочу чувствовать любовь и ту самую связь, которую могут испытывать только родители к своему ребенку. И я действительно рад, что у Эмили есть Себастьян. В мире нет человека, более достойного такого счастья, чем она.

Надев шорты, я направляюсь к двери, чтобы присоединиться к своей сестре в этот прекрасный вечер во Флориде. Эмили улыбается, когда я подхожу к ней и обнимаю, благодаря за всю ту тяжелую работу, что она сделала.

— Без проблем, — говорит она.

— Не понимаю, как ты это сделала. Не устала?

— Я поспала, — говорит сестра,

пожимая плечами. — Я в порядке.

— Как ты нашла время, чтобы вздремнуть? Я не понимаю, как за такой промежуток времени тебе удалось сделать то, что ты сотворила с квартирой?

Игнорируя все, что я сказал, сестра указывает мне на место достаточно далеко от берега, где плавает пара людей.

— Я хочу искупаться, но ты не думаешь, что тут могут быть акулы? Я представляю, как одна из них съедает кого-нибудь живьем.

Я смотрю на то место, о котором она говорит. После того, как Эмили упоминает об акулах, я призадумываюсь. Стараюсь вести себя так, словно это меня не пугает. Но так как я должен быть мужчиной, то не излагаю своих мыслей вслух.

— Уверен, эти ребята достаточно здесь прожили, чтобы знать наверняка. Не думаю, что они заплыли бы так далеко, если бы это было слишком опасно.

Она кивает, молча соглашаясь со мной:

— Может, мне следует искупаться? Я никогда прежде не плавала в океане.

— Только… не отплывай так далеко. Знаешь, на всякий случай.

— Ты не пойдешь со мной? Ты же тоже никогда ногой не ступал в океан. Это будет первый раз для нас обоих.

— Так и есть, — говорю я ей. — Но я лучше прогуляюсь.

— Испугался? — сестра бросает мне вызов.

Качая головой, я говорю ей:

— Не-а. Просто не хочу плавать, вот и все.

— Да ты боишься, — Эмили расплывается в улыбке, когда выдается случай подразнить меня.

— Нет, я просто не хочу.

— Трусишка.

— Бл*ть, да не боюсь я.

Она отступает и, не глядя на меня, направляется в море. Эмили хочет, чтобы я признал свой страх. Этот стеб присутствует между нами еще с тех пор, как мы были детьми.

— Прекрасно, — говорю я, останавливая ее. — Прекрасно, мне не нравится идея быть растерзанным акулами.

Не успеваю я это сказать, как ребенок рядом начинает кричать и плакать.

— Папочка, этот дядя сказал, что там акулы! — надрывается он. — Он сказал, что они нас растерзают.

Эмили прикрывает рот рукой, чтобы заглушить свой смех. Я же быстро поворачиваюсь к отцу ребенка:

— Нет, сэр, я этого не говорил.

Мужчина встает со своего места и направляется к сыну.

— Нет, Стэнли, здесь нет никаких акул, — последнюю фразу он с рычанием кидает мне.

В этот момент он кажется мне более страшным, чем акула, которая бродила бы по песку. Мальчик продолжает кричать, а я не чувствую ничего, кроме стыда.

Повернувшись к Эмили, я прищуриваю глаза:

— Видишь, что ты заставила меня сделать?

Она снова плюхается в воду, полностью игнорируя мое замечание. Я стою в воде рядом с сестрой, на случай если в воде что-то есть, но не плаваю. Я всегда оберегал ее, и стал делать это более усердно, когда наши родители умерли.

Через час или, может быть, немного больше, Эмили, наконец, вылезает из воды. К тому

времени я уже сижу на пляже, готовый вернуться домой. Она хватает полотенце, на котором осталась куча песка, и вытирается.

— Я хочу есть, — говорит она.

Когда я встаю, чтобы вместе с ней направиться в квартиру, Эмили бросает мне мимоходом:

— Я а придумала твой грандиозный поступок.

— А ты не могла сказать это прежде, чем втянуть меня в неприятности с отцом того ребенка?

Сестра ухмыляется.

— Упс, — смеясь, она идет к дому, двигаясь немного впереди меня.

Глава 11

Бренна

Наконец синяки сходят настолько, что следы от них можно скрыть консилером. Сейчас я выгляжу более похожей на себя, чем за всю эту неделю. Если что и изменилось, так то, что мое тело кажется худее, а этого не было в моих планах. Думаю, все дело в приличном количестве алкоголя. Хотя есть и плюсы — спиртное помогло мне собраться с мыслями. Оно расслабило меня, успокоило, а еще заставило засомневаться в каждом действии своей жизни и в том, ради чего стоит рискнуть, а ради чего — нет.

Когда все в моей голове улеглось, я поняла… что мне нравится то, кем я являюсь в этой жизни. А произошедшее на прошлой неделе было лишь помехой. Препятствием, которое нужно преодолеть. И я готова оставить это в прошлом. Мне пришлось пройти через вещи и похуже, гораздо хуже. Ничто не сравниться с тем, когда входишь в спальню родителей, всю забрызганную кровью. Эхо от выстрелов до сих пор пугает меня, когда я сплю. Так что быть избитой мужчиной рядом не стоит с тем, что мне пришлось пережить в восемь лет.

Лишь благодаря своему прошлому я стала тем, кто я есть. Приемные родители, не единожды избивавшие меня, или те, которые могли исчезнуть на несколько дней, не дав мне ни крошки. Дырявая одежда, в которой мне приходилось ходить в школу четыре дня, так как никто не горел желанием зашить ее, а сделать это самой мне не разрешали. Наркотики, которые я попробовала и тут же возненавидела, переспавшие со мной мужчины, не позвонившие на следующий день. Человек, которого, как мне казалось, я любила, переспавший в пятнадцать лет с моей якобы лучшей подругой и разбившей мне сердце.

Три года назад моя жизнь была отстойной. На самом деле, я не могу подобрать адекватного слова, которое могло бы описать, как прошли мои подростковые годы. То, чем я занимаюсь, а именно, развлекаю мужчин за деньги — это дело всей моей жизни. Потому что здесь нет места для чувств, никто не переходит черту, и мне больше никогда не придется носить одежду из благотворительного центра. Да, моя жизнь далека от совершенства. Я поняла это некоторое время назад, но она идеальна для меня.

Поэтому, очищая прошлой ночью свой желудок, я вспомнила, почему за весь день не пью больше одного коктейля или бокала вина. Вспомнила, почему ненавижу наркотики и другую дрянь, влияющую на мое тело и способность здраво мыслить. Вспомнила, что была сильной, независимой, что дни, в которые я наслаждалась тем, что делаю по жизни, перевешивали остальные.