Торжество на час
Шрифт:
Но Анна все еще не была уверена в нем. «Reculer pour mieux sauter» [27] было ее девизом.
— Ваша новая жена — французская принцесса — не потерпит моего присутствия здесь, — подзадоривала она его.
— Это не ее дело, — нахмурился Генрих.
— Она может оказаться не такой терпимой, как королева Екатерина. Она молода и, может быть, ревнива, — продолжала Анна, подойдя к нему близко, так, что запах ее духов волновал и соблазнял его. Ее смех дразнил и очаровывал
27
Взять разгон, чтобы прыгнуть дальше (франц.).
Он попытался поймать ее, но она ловко выскользнула из его рук.
— Ты смеешься надо мной, негодная девчонка! — закричал он, стараясь удержать ее.
Быстрая, как ветер, она без труда ускользнула от него.
Все силы ума и женского очарования собрала Анна для борьбы с неизвестной ей женщиной, французской невестой короля.
Вдохновленная неведомой силой, она в одну руку взяла подсвечник с зажженной свечой, другой подхватила шуршащую шелковую юбку и стала кружиться по комнате в сумасшедшем танце, волнующем, манящем, как пляски колдуний.
Генрих протягивал руки, чтобы поймать ее, но тщетно. Подобно фата-моргане, она каждый раз исчезала из его объятий.
— Твоя французская принцесса умеет танцевать, как я, Генри? Она может рассмешить тебя? Она будет петь тебе песни, как я? — бросала она, кружась вокруг него.
Он все-таки поймал ее, доведенный до безумия ее чарами. В его страстных объятиях она продолжала смеяться и дразнить его, уверенная в своих силах настолько, что легко решилась на рискованные слова.
— А что, если вся ее горячая любовь не возбудит тебя так, как одно мое прикосновение? — спросила она в то время, как он покрывал поцелуями ее шею и полуобнаженную грудь.
Нет, она не переоценила своей силы. Но если бы не горящая свеча у нее в руке, ей бы не удалось вырваться от него на этот раз.
— Ради Бога, Нэн, мы оба сгорим сейчас! — вскричал он.
Впервые в жизни ему приходилось бороться с женщиной, чтобы удовлетворить свои желания. И то, что он был король, на этот раз не имело значения.
— Томас Уайетт рисковал головой из-за меня, — не отступала она. — А ты, всесильный король, боишься жениться на любимой женщине, не спросив разрешения Уолси и ему подобных!
Эти жестокие слова задели его за живое, вырвав у него наконец то обещание, которого она добивалась.
— Клянусь, это не так! Дай мне только развестись, и я женюсь на тебе!
Вскрикнув от боли, он схватился за опаленный свечой подбородок. Воспользовавшись свободой, Анна, быстрая как кошка, метнулась от него.
— Тогда ты и получишь меня! — крикнула она, натягивая на плечи разорванное
Глава 24
Через несколько дней Генрих и Анна стояли на верху белой лестницы Хэмптонского дворца, провожая кардинала во Францию. Король, Анна и все придворные были сегодня гостями кардинала. Через час Уолси готовился отбыть с миссией к королю Франциску.
В его задачу входило попытаться уговорить Франциска, чтобы тот, в свою очередь, принудил папу разрешить Генриху VIII развестись с королевой Екатериной и жениться на французской герцогине д'Алансон. Последнее обстоятельство призвано было послужить в этом деле приманкой и стимулом для короля Франциска.
Ухоженные породистые лошади из конюшен кардинала и хорошо откормленные, покрытые пурпурными попонами мулы, купаясь в лучах утреннего солнца, являли собой впечатляющее зрелище.
— Сорок слуг в пурпурных бархатных ливреях. Два десятка превосходно одетых священников. Кавендиш бегает между ними и пытается каждому найти место. И еще, Бог знает, сколько приближенных кардинала. И все они сопровождают его, — комментировала Анна.
— Они должны произвести впечатление на французов! — усмехнулся Генрих.
Он заложил руки за украшенный драгоценными камнями пояс и важно прохаживался по площадке лестницы.
— О, какая шапка! — произнесла Анна, прикрывая издевательство притворным благоговением. — Пурпурная, высокая, а наверху кисточка. Такая же таинственная, как само тело Христово!
— Облачение кардинала также должно добавить уважения к нам, — ответил Генрих, не понимая сарказма Анны.
Она взяла его под руку и тихонько шепнула:
— Генри, я давно хотела тебя спросить. Это правда, что, когда эту шапку привезли из Рима, Уолси велел внести ее во дворец в окружении зажженных свечей?
Король рассмеялся и локтем прижал ее руку к себе. Наравне с этим распутным болтунишкой, ее братом, она тоже могла вот так развеселить его какой-нибудь немыслимой историей.
— Не знаю, не слышал об этом, — ответил он, отметив про себя, что надо будет как-нибудь поддеть этим кардинала.
Впрочем, сейчас Генрих больше думал о миссии, с которой ехал Уолси, а не о его головном уборе.
— Видишь ли, — мило улыбнулась Анна, — поскольку ты король, некоторые истории не доходят до твоих ушей.
— Черт побери! Ты хочешь сказать, девчонка, что я знаю меньше, чем все остальные? — фыркнул Генрих.
Все утро он провел за решением неотложных дел и был несколько утомлен. Но через минуту, в течение которой Анна смиренно молчала, любопытство взяло верх.
— Собственно, какие истории ты имеешь в виду? — снизошел он.
— О, ничего особенного, — поспешила она заверить его. — Просто разные смешные истории, известные всем. Но даже люди, пользующиеся твоим расположением, вряд ли найдут возможным пересказывать их при тебе.