Тощий Мемед
Шрифт:
В своих литературных пробах Яшар Кемаль обнаруживает хорошее знание жизни, умение проникнуть в душу крестьянина и понять соотношение сил в современной турецкой деревне. Его репортажи из Анатолии — это не сухие отчеты газетного корреспондента. В них видна рука талантливого писателя, способного на основе незначительного, но характерного жизненного факта создать литературное произведение большой художественной силы и убедительности. Примечательным был и сам отбор фактов и происшествий, сообщаемых Яшаром Кемалем в своих репортажах. Его внимание привлекает прежде всего проблема земли. Он пишет о незаконных захватах помещиками крестьянских земель, о судебных махинациях вокруг продажи земли, о взяточничестве чиновников и произволе местных властей. В заметках он не старается вызвать сочувствие к обиженному крестьянину, он скорее выступает обвинителем от имени крестьян и требует справедливости. Правда, эта справедливость понималась Яшаром Кемалем
В 1946 году Яшар Кемаль призывается в армию. После демобилизации работает в различных вилайетах страны, пишет рассказы, стихи и два романа — «Железные лапти» и «Корь», — которые вскоре сам же уничтожает. В 1951 году он снова возвращается в Стамбул. Здесь в 1952 году выходит первый сборник рассказов писателя «Зной», целиком посвященный изображению жизни крестьян родной ему равнины Чукуровы.
Вслед за первым сборником рассказов выходит первый роман Яшара Кемаля «Жестянка» (1955). Это произведение характерно тем, что представляет собой яркий образец получившего в последнее время широкое распространение в турецкой литературе романа об интеллигенте из города, едущего в деревню поднять уровень жизни крестьян Анатолии и тем самым помочь развитию и процветанию страны.
Обычно в таких романах молодой горожанин, окончивший университет, получает назначение в какой-нибудь отдаленный уголок Анатолии. Это или каймакам (уездный начальник), или прокурор, или учитель, или врач. Он полон энергии и желания преобразить деревню. Приехав на место назначения, молодой интеллигент видит, насколько ошибочны были его представления о самой деревне, сталкивается с консерватизмом и фанатизмом крестьян, с кулаками, ростовщиками, духовенством — враждебными силами, препятствующими его прогрессивным начинаниям. В борьбе с этими силами интеллигент-одиночка, как правило, терпит поражение. Таковы, например, судьбы героев романов «Мир тьмы» Орхана Хаччерлиоглу, «Сказка про белого бычка» Самима Коджагёза и др. Слишком велики те силы, против которых они борются, слишком темны, невежественны и забиты крестьяне.
Разумеется, основная задача автора такого произведения — не описание судьбы стамбульского интеллигента, а критическое изображение современной ему турецкой действительности. Но в самом выборе героя из среды новой турецкой молодежи, которая должна брать на себя миссию спасителя страны, есть известная дань распространенному в последнее время в Турции среди интеллигенции заблуждению относительно развития и процветания страны путем приобщения к цивилизации.
Рассказы, репортажи и особенно роман «Жестянка» принесли Яшару Кемалю известность в литературных кругах Турции. Его приглашают сотрудничать в крупнейших газетах и журналах страны, где он выступает с серией очерков о Чукурове, которые впоследствии вошли в книгу «Чукурова в огне» (1955).
Но настоящий успех принес Яшару Кемалю его роман «Тощий Мемед», опубликованный в 1955 году. Он был признан лучшим романом последних лет. В течение трех месяцев 1955 года книга выдержала два издания — явление, чрезвычайно редкое в Турции. Роман Яшара Кемаля получил первую премию литературного журнала «Еди тепе» за 1955 год.
«Тощий Мемед» — это роман о «благородном разбойнике» — так называемом «эшкия», и даже не столько об одном конкретном разбойнике, сколько о своеобразной форме вооруженной крестьянской борьбы, «эшкиячылык», т. е. «движение разбойников», широко распространенной с давних пор в Турции. Здесь слово «разбойник» следует понимать как в обычном, привычном его значении, так и в смысле «бунтовщик». «Эшкия» называли в Турции всякого, кто, совершив какой-либо уголовно наказуемый проступок, уходил в горы с оружием в руках и скрывался от преследования. Люди уходили в «эшкия» по разным причинам: убив кого-нибудь из-за земли, из-за женщины, по кровной мести и т. п. Иногда «эшкия» действовали в одиночку, а нередко создавали целые отряды, насчитывавшие порою до ста человек. По характеру «эшкия» резко отличались друг от друга. Были такие, которые грабили всех и всякого, но были и другие, действовавшие исключительно из социальных побуждений. Эти вторые отнимали деньги и продукты только у богатых помещиков и купцов, чтобы раздать их бедным. Они пользовались огромной симпатией простых людей, во-первых, потому, что были защитниками крестьянина от притеснений помещика, и, во-вторых, они были обиженной стороной, к которой народ всегда проявляет участие и даже любовь. В этой симпатии есть также известная доля романтики, которой окружен «эшкия», бродящий в горах…
О многих известных «эшкия» в народе созданы песни
Проблема «эшкия» всегда была связана с проблемой земли. Там, где происходила борьба за землю, тотчас же появлялись десятки и сотни «эшкия». Особенно широкое распространение получило движение «эшкия» в Турции к концу XIX века, когда кочевые туркменские племена были насильно переселены с гор Тавра на равнину Чукурова в южной Анатолии. Вначале кочевники сопротивлялись переселению, не желали расстаться с привычным образом жизни. Вспыхнуло крупное восстание кочевников во главе с известным вождем, беем племени Козаноглу. Но восстание было подавлено, и кочевники стали обосновываться на Чукурове. Началась жестокая борьба между беями племен за лучшие земельные угодья. Происходили бои между крестьянами только что отстроенных деревень, создавались вооруженные отряды. Земли одной деревни за ночь захватывались крестьянами другой, иногда деревня полностью уничтожалась и на ее месте строилась новая. Убийство из-за земли стало обычным делом. Тавр кишел крестьянами, ушедшими в «эшкия».
Борьба за землю на Чукурове, начавшаяся в конце XIX века, продолжается и по сей день. Она полна трагическими событиями. Одно из них и легло в основу романа Яшара Кемаля «Тощий Мемед».
Автор изобразил в своем произведении только одну сторону борьбы за землю на Чукурове, связанную с движением «эшкия». Судя по заявлению Яшара Кемаля в турецких газетах, он намерен в последующих своих романах дать более широкую картину этой борьбы.
В романе «Тощий Мемед» Яшар Кемаль разработал новую сторону проблемы «эшкия», превратив «эшкия» из стихийного бунтаря в сознательного борца за освобождение крестьян от векового гнета.
Ненависть Мемеда к помещику Абди-аге в узколичном плане перерастает в ненависть ко всем хозяевам, отнимающим у крестьян их труд, землю, их счастье. Тощий Мемед предстает перед читателем как выразитель вековых стремлений крестьян, мечтающих когда-нибудь стать хозяевами собственной земли, собственного урожая, собственного труда.
Крестьяне деревни вначале смотрят на Мемеда как на человека, обиженного Абди-агой и поэтому готового ему мстить. Они оправдывают его поступки: в конце концов несправедливость и зло должны быть наказаны. Но потом крестьяне вдруг видят, что Мемед борется не только за себя, но и за них самих. Они видят, что, убив Абди-агу, Мемед отплатит ему не только за свои собственные страдания, но и за страдания всех крестьян.
До этого им и в голову не приходило, что можно жить без Абди-аги. Но после побега аги из деревни, когда они впервые в жизни собрали весь урожай для себя, крестьяне начали подумывать о том, что хорошо бы навсегда избавиться от Абди-аги. Они уже осмелились усомниться в святости издавна выученной заповеди: «Один родится бедным, другой богатым. Это воля божья. Грех зариться на имущество других…» И они начали думать о том, что мир устроен несправедливо.
Мемед невольно содействовал рождению элементарного самосознания у крестьян. Они начинают понимать, что существующий порядок вещей не есть что-то незыблемое, что его можно изменить. Именно этого боится больше всего на свете Абди-ага. Он боится, что примеру Мемеда, раздавшего крестьянам земли деревни, последуют другие. «Сегодня меня, а завтра тебя, — говорит Абди-ага Али Сафе-бею, — вот что меня пугает. В горах много разбойников. Пусть. Это меня не волнует… Земля! Вот в чем суть дела! Если крестьяне поймут это, их уже не остановишь. Нет, я не боюсь своей смерти, ты это знаешь, Али Сафа-бей… Надо поскорее убить этого мальчишку. Он напомнил ослу про арбузную корку». И Абди-ага посылает в центр телеграммы, требует задушить опасную идею Мемеда в самом зародыше, пока не поздно…
В лице Мемеда нашли своего защитника крестьяне не только его родной деревни, но и всех окрестных деревень Чукуровы. Они связывают свои мечты о земле с именем Мемеда и думают, что, если к ним в деревню придет Мемед, они непременно получат обратно свои земли.
Яшару Кемалю удалось с большой художественной убедительностью изобразить одно чрезвычайно важное явление, характерное для многих стран современного Востока: он показал пробуждение в крестьянских массах протеста против существующих порядков в деревне, пробуждение активного сопротивления. Этот стихийный протест, который наиболее ярко проявился у Мемеда, к концу романа овладевает всеми крестьянами деревни. Отступись, откажись Мемед от борьбы, его заставил бы народ продолжать ее, как это в конце концов и происходит. «В романе сильны не личности, а народ, — так объясняет идею своего произведения Яшар Кемаль, — Тощий Мемед сам по себе является индивидуальным характером, но его принуждает народ; крестьяне деревни заставляют его действовать».