Тощий Мемед
Шрифт:
Задумавшись, Реджеп Чавуш смотрел на верхушки сосен, золотившиеся в лучах заходящего солнца. Потом он опустил голову. Солнце бросало золотые лучи на его лицо и на платок из пестрой бязи, которым была перевязана рана на шее.
— Может быть, аллах поможет нам, — сказал он и снова уставился на верхушки сосен.
— Мемед, ты обиделся на меня? — нарушил молчание Джаббар.
— Нет. Зачем мне обижаться? Вероятно, ты прав. Мне тоже кажется, что он не оставит нас в покое.
— Я только хотел сказать, что не нужно забывать
— Ты прав. Мало ли что…
— Ребята, послушайте, — сказал Чавуш, — знаете, что мне нравится в этих горах?
— Не знаем, — улыбаясь, сказал Мемед.
— Я люблю смотреть на деревья, освещенные лучами заходящего солнца.
— Ну вот, теперь ясно, что ты любишь, — сказал Мемед.
Солнце скрылось. Стало темно. Вскоре показалась луна, но не надолго. При ее свете деревья отбрасывали на землю длинные тени.
— Пошли, что ли? — раздался в темноте голос Джаббара.
— Пошли, — сказал Мемед, поднимаясь на ноги.
— Подождите немного, — отозвался Реджеп Чавуш.
Он встал и пошел к скале. Спустя некоторое время он вернулся.
— Когда начало темнеть, — сказал Реджеп, — я заметил под скалой яркую зеленую полоску, она играла, как клинок. Подошел, смотрю — да это мох!
Джаббар рассмеялся.
— Вот тебе и на! Реджеп Чавуш принял мох за клинок!
— Я тоже удивился. Да вот посмотрите сами, — серьезно предложил Реджеп Чавуш.
— Некогда. Мы должны спешить, — ответил Мемед.
Друзья стали спускаться. Вот уже два дня они не шли, а ползли.
Провизия кончилась еще утром. Их мучил голод. Острые камни изорвали обувь. Ладони стерлись до крови.
Реджеп Чавуш не выдержал:
— Опять то же самое. Ползем и ползем. Чего вы боитесь этого подлеца? Давайте спустимся вниз. Пусть он устраивает засаду, пусть делает что хочет.
— Не волнуйся, Реджеп Чавуш, — сказал Мемед, — видишь, мы спускаемся вниз.
— Мне не дают покоя боль в руке и рана на шее. Ну как я смогу держать винтовку? А ты говоришь, не волнуйся.
— Раны твои заживут. Дай только добраться до деревни. Сразу наложим пластырь, — утешал его Мемед.
— Ноешь, как старуха, — сказал Джаббар.
Реджеп Чавуш разозлился:
— Если ты скажешь это еще раз, я сброшу тебя вон туда. Понял?
— Замолчи, Джаббар! — крикнул Мемед.
Джаббар засмеялся. Реджеп Чавуш рассвирепел.
— Это не мужчина, а проститутка, — сказал он сквозь зубы.
— Оставь, Чавуш, — пытался успокоить его Мемед. — Сейчас спустимся вниз.
— Ты лучше скажи этому ублюдку, чтобы он перестал смеяться. Не то, клянусь аллахом, я сброшу его со скалы! — закричал Чавуш.
Джаббар подошел к Чавушу и, схватив его руку, поцеловал.
— Ну, помирились? Что тебе еще надо? — спросил он Чавуша.
Немного успокоившись, Реджеп Чавуш сказал:
— Я с ублюдком мириться не стану.
Чтобы перевести разговор на другое, Мемед спросил Чавуша;
—
— Заряжена.
— Вот и отлично!
— Все пять пуль всажу в голову этому гяуру Абди. Будет знать, как угнетать бедных!
— Вместе будем рассчитываться с Абди. Я не успокоюсь до тех пор, пока своими руками не убью его.
Мемед думал о том, как он ненавидит Абди-агу. Убить человека! Уничтожить… Это теперь в его силах! Он вспомнил перестрелку в лесу. Он представил себе последние минуты Вели… его предсмертные судороги в грязи… Но это не убийство. Прицеливаясь, он не думал, что лишит человека жизни. Только так можно было избавиться от Абди. Теперь он должен снова убить. Опять лишить жизни живое существо… Уничтожить человека, который любит и любим, который может сердиться и радоваться… Думая о своей жертве, он даже считал себя неправым. В последнее время он привык обо всем размышлять. Быть может, этому научил его Хасан Чавуш, который жил в касабе. Как знать? А что будет, если он не убьет Абди? Ему вдруг стало не по себе от этих мыслей, но как он ни старался отделаться от них, страх перед аллахом не покидал его. «Добраться бы уж поскорее…»
Его мысли были прерваны громким криком Реджепа Чавуша:
— Помогите!
Мемед и Джаббар подбежали к Чавушу. Пытаясь перепрыгнуть с одной скалы на Другую, Чавуш сорвался и повис над пропастью, ухватившись руками за дерево. Друзья вытащили его.
— Ради аллаха, Мемед, сколько еще до равнины? — слабым голосом протянул Чавуш.
— Осталось немного, — ответил ему Мемед.
Друзья достигли равнины, когда луна уже опускалась за гору.
— Наконец-то! — с облегчением воскликнул Реджеп Чавуш. — Добрались мы без потерь. Теперь пусть этот мерзавец устраивает нам засаду. Давайте передохнем здесь как следует. Если бы вы знали, как у меня болят ладони…
У всех троих болели ладони, ноги, колени. Им казалось, будто на каждой скале они оставили по куску своего тела. Мемед задумался. Все молчали. Мемед повторял про себя: «Абди заслужил свою смерть». Он вспомнил, как с их двора угоняли коров, как в холод он босиком бежал за плугом по земле, заросшей колючками. Холод обжигал ранки на ногах. Боль доходила до самого сердца. В памяти Мемеда четко всплыло его детство, полное слез и горечи… «Да, Абди должен умереть, — твердо решил он. — Поскорее бы добраться до деревни!»
— Эй, Мемед! О чем это ты опять задумался? — толкнул его Джаббар.
— Так, ни о чем, — смутился Мемед.
— Тогда поднимайтесь, и пошли дальше. Мы ничего не сделаем, если просидим здесь до утра.
Через четверть часа они добрели до поросшей колючками равнины.
— Мать родная! — воскликнул Чавуш. — Уж лучше было идти по скалам! Проклятые колючки вгрызаются в ноги, как собаки.
— Эта равнина с колючками напоминает мне поле, которое я пахал… — грустно произнес Мемед.