Тот, кто хотел увидеть море
Шрифт:
— Ну и ночь… Господи, ну и ночь!
32
В кухне мать зажгла карманный фонарик и посмотрела на будильник. Двадцать минут второго. Она погасила фонарик и открыла дверь. Отец уже вышел на крыльцо.
— Ну, что ты собираешься делать? — спросил он.
— Дойдем до конца нашей улицы.
Они вышли из сада. На Школьной нет никого, только кое-где чуть виден свет. Они пошли дальше, держась поближе к заборам, и остановились метрах в двадцати
— Говорят по-французски, — сказала мать.
— Вот видишь.
Теперь они пошли уже быстрей. На стоянке увидели две машины, у тротуара какие-то мужчины чинили мотор, светя карманным фонариком. Женщина, тоже с фонариком, набирала у фонтана воду.
— Была бы проволока, — сказал один из мужчин, — можно было бы прикрутить и ехать дальше, выдержала бы.
Отец подошел ближе.
— Поломка? — спросил он.
Человек с фонариком поднял голову.
— Влипли, — сказал он. — Черт знает как влипли.
Другой спросил:
— А вы случайно не механик?
— Нет, — сказал отец, — ничего похожего.
— И конечно, здесь, в этой дыре, механика сейчас не найти?
— Должно быть, что так, — сказала мать.
— Вы здешние? — спросил человек с фонариком.
— Да.
— Не могли бы вы продать нам кусок проволоки?
— Я проволокой не торгую, — сказал отец, — но, думаю, проволока у меня для вас найдется. Вам много нужно?
— Нет, с полметра.
— Ладно, пошли.
— Вы чудо, а не человек, — сказал тот, что в фонариком.
Потом, обратившись к одному из своих спутников, прибавил:
— Ты пойдешь с ним, Тонен?
Тонен пошел с отцом, тот обернулся к матери:
— Ты меня здесь подождешь? — спросил он.
— Да, — сказала мать.
Вернувшись с водой, женщина села на подножку машины. Она направила на мать фонарик и спросила:
— А далеко идти за проволокой?
— Нет, — ответила мать, — несколько минут ходу… А вы откуда, издалека?
— Из Нанси, — сказала женщина.
— По-вашему, где они сейчас?
— Не знаю, но намного от нас не отстали.
— Конечно, — подтвердил мужчина, — мы потеряли уйму времени из-за этого проклятого рыдвана, через каждые десять километров по часу стоим.
Мать собиралась расспросить еще, но тут какой-то человек, шедший с Солеварной улицы, налетел на них:
— Вы что, рехнулись, болваны, погасите свет! По бомбам соскучились?
Женщина погасила фонарик, а мужчина, наоборот, направил свет на того, кто кричал. Кричавший был офицер. На его кепи поблескивали галуны.
— Вы что, не понимаете? — крикнул он.
Фонарик погас.
— Думаешь, они без нас не знают, где дороги? — проворчал штатский.
Офицер уже повернул обратно. Мать бросилась за ним.
— Мосье, мосье! — крикнула она. — Пожалуйста, остановитесь на минутку.
Он остановился. Она плохо различала его
— У меня семнадцатилетний сын. Скажите, что мне делать? — спросила мать. — Скажите, ему надо уехать?
Офицер резко бросил:
— Семнадцатилетний? Призыва какого года?
— Простите?
— В каком году он родился?
Офицер явно терял терпение.
— В тысяча девятьсот двадцать третьем.
— Призыва сорок третьего года. Будет мобилизован. Пусть уезжает.
Мать молчала, не зная, что сказать. Офицер сделал несколько шагов, снова остановился, спросил:
— А средство передвижения у него есть?
— Есть велосипед.
— Прекрасно. Самое лучшее дело. На велосипеде всюду проскочишь. Если бы у всех были велосипеды, не получилось бы такого затора. — Он помолчал, потом прибавил: — Армия переформировывается к югу от Луары. Пусть едет на Луан, дорога туда, должно быть, не так забита, как дорога на Бурк. Пусть катит на Турню. Оттуда его, конечно, направят на Мулен или Клермон-Ферран. По всему этому району будут сборные пункты.
Он повернулся и пошел прочь.
— Спасибо, — крикнула мать ему вдогонку. — Спасибо, мосье.
Когда она вернулась обратно, мужчина, оставшийся около машины, усмехнулся и проворчал:
— Видал я много психов, но такого… Правда, должен сказать, что даже в армии таких не больно много.
Мать остановилась возле автомобиля. Она видела светлую рубашку мужчины. Женщина все еще сидела на подножке. Когда мужчина замолчал, она обратилась к матери.
— Послушайте, я не знаю, что вам там понасказал этот субъект, города, которые он называл, мне неизвестны. Но все это чепуха, и вашему сыну совсем ни к чему. Пусть едет на юг. Самым коротким путем. Все остальное вздор.
— А главное, пусть не слушает военных, — вступил в разговор мужчина. — Они себя подстегивают. Не хотят признать, что проиграли войну. Луара! Луара! Тоже придумают. — Он уселся на подножку, рядом с женщиной, и продолжал: — Каковы наши дела, для меня ясно. Пусть ваш сын и не думает ехать в том направлении, что он указал. Это на запад. Я даже не уверен, возможно, это немного и на север. Нет, тут надо без дураков. Стоит ли удирать для того, чтобы столкнуться где-нибудь в лесу нос к носу с бошами?
Тем временем вернулись отец с Тоненом, ходившие за проволокой. Беженцы поблагодарили.
— Мы бы охотно прихватили вас, — сказала женщина, — но машина и без того перегружена.
— Нет-нет, — сказала мать, — мы решили остаться.
— Еще неизвестно, может быть, это и разумнее, — сказал мужчина.
— Разумнее или нет, но в наши годы выбираться из дому, да еще пешком, что-то не хочется, — сказал отец.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила женщина.
— Не стоит, это такой пустяк, — сказала мать. — Счастливого пути.