Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток
Шрифт:
– Да уж, – вздохнула она, – зрелище было то еще. Слушай, ты ведь врач как-никак, ну скажи, может здоровый человек так выглядеть и так говорить?
– Не может, – убежденно ответил Андрей. – Так, как выглядел на инаугурации наш Президент, может выглядеть только тяжело больной человек, которого накачали препаратами, чтобы он часа два-три продержался. А вообще-то ты странные вопросы мне задаешь, Наталья. Я был всегда уверен, что телевизионщики все узнают первыми.
– Не всегда. И потом, Андрюша, я уже две недели на работе не показывалась. Ты же знаешь, сижу дома в полном отрыве от текущей информации, придумываю историю на двадцать серий про жизнь, слезы и любовь.
– А как насчет божества и вдохновения? Побоку?
– С божеством некоторая напряженка, поскольку мы – продукты атеистического воспитания. А вдохновение изредка посещает. Хотелось бы, конечно, почаще, но уж и за то спасибо, что хоть иногда приходит.
Андрей
– Андрюша, я есть не буду, мне еще дома придется ужинать, – сразу предупредила Наташа.
– Как положено хорошей хозяйке – со всей семьей? – поддел ее Ганелин. – Скажи, что у тебя сегодня разгрузочный день.
– Не поймут. Я же никогда не пыталась похудеть, у меня лишнего веса нет.
– А для общего оздоровления. Да ладно, не смотри на меня, как на врага народа, заставляющего тебя лгать любимым домочадцам. Закажем что-нибудь совсем легкое.
Пока Андрей вполголоса общался с официантом, Наташа снова отвлеклась на свои мысли. Кажется, в ее жизни начался новый этап, и связан он не только с уходом из телепублицистики, но и с ее поведением. Раньше ее встречи с Андреем Ганелиным проходили либо в присутствии Вадима, либо, по крайней мере, с его ведома. Она бережно относилась к душевному спокойствию мужа и не хотела давать ни малейшего повода для ревности, тем паче, что реальных оснований для нее у Вадима и не было, она знала о чувствах Андрея, но отвечала ему только дружеским расположением. Теперь же вот уже полгода она встречается с Андреем тайком от Вадима. Как это случилось? Да как-то так… Само собой вышло. Сначала голову начали посещать мысли о том, что Вадим слишком отдалился от нее, перестал интересоваться ее работой и ее проблемами, целиком сосредоточился на торговле с целью заработать деньги и освободиться от Люси с Катей. Потом был визит к Грише Гольдману, который позвонил сам и с возмущением напомнил Наташе, что она не была у него уже целый год, хотя заботящиеся о себе женщины должны посещать гинеколога и стоматолога каждые шесть месяцев. Наташа пришла на прием и, отвечая на привычные вопросы врача, вдруг сообразила, что не может вспомнить, когда они с мужем в последний раз были близки. Не то три месяца назад, не то четыре. И это при том, что совсем еще недавно Вадим ни одной ночи не пропускал и ужасно расстраивался, когда по объективным причинам приходилось устраивать перерыв. У самой Наташи период сексуальной активности закончился со смертью маленькой Ксюши, после этого она к выполнению супружеских обязанностей относилась равнодушно, умело притворялась в объятиях мужа и тихонько радовалась, когда ее оставляли в покое. По мере нарастания напряжения в семье после переезда сестры Вадим прикасался к ней все реже и реже, и Наташа даже не заметила, как его интерес к ней угас вовсе. Открытие, сделанное в кабинете доктора Гольдмана, заставило ее о многом задуматься. Объяснить сложившееся положение можно было только двумя способами. Первый: у Вадима есть другая женщина, с которой он чувствует себя более комфортно и может обсуждать свои проблемы, связанные с работой на рынке. Говорить об этом с Наташей ему не хочется, потому что она ничего в этой работе не понимает, и, кроме того, его угнетает сам факт различия в их социальном статусе: она – известная тележурналистка, режиссер, а он на вещевом рынке за прилавком стоит. Второй способ объяснения: резкое изменение статуса, превращение из капитана первого ранга в рыночного торговца причинило Вадиму слишком сильную психическую травму, которая усилилась в связи с появлением в их квартире тещи, свояченицы и племянницы. В результате – психогенная импотенция, которая сама по себе стала дополнительным и самым сильным травмирующим фактором. Другой женщины у него нет, но и Наташа его больше не интересует. Был, правда, и третий вариант, промежуточный: Вадим не может больше поддерживать близость с Наташей, так как не в состоянии завоевать и удерживать статус главы семьи, но есть другая женщина, для которой он – главный в стае и с которой у него все отлично получается.
Первым порывом было поговорить с мужем, прояснить ситуацию и, если он нуждается в ее помощи и моральной поддержке, сделать все возможное, чтобы вернуть ему душевное равновесие. Но Наташа все откладывала решительный разговор, испытывая неловкость и чувствуя какие-то непонятные сомнения. И в один прекрасный день поняла, что никакого разговора не будет. Мудрая и проницательная Инка Гольдман была права, она не любит мужа, тяготится им, без радости возвращается домой. Они с Вадимом совсем чужие. Просто поженились когда-то, потом родились дети, а после этого вроде как само собой разумеется, что нужно поддерживать брак. Зачем?
– О чем ты так глубоко задумалась? – донесся до нее голос Ганелина. – Историю на двадцать серий сочиняешь?
Наташа очнулась, виновато тряхнула головой.
– Я думаю о том, что теперь встречаюсь с тобой тайком от мужа, – честно призналась она, радуясь в душе, что может быть откровенной с Андреем. Как хорошо все-таки, что он есть!
– И тебя от этого коробит?
– Нет, я принимаю это как факт. Но знаешь, не так-то просто менять представления о самой себе. Столько лет считать себя идеальной женой и на сорок втором году жизни вдруг начать бегать на тайные свидания…
– Ну, не преувеличивай, – рассмеялся Андрей. – Разве наши встречи можно назвать свиданиями? Тайными – да, возможно, но уж точно не свиданиями.
– Почему? Ты же цветы подарил, в ресторан повел. Все как положено, как у больших.
– Свидания, Наташенька, существуют не для цветов и ресторанов, а совсем для другого. А мы с тобой за двенадцать лет ни разу даже не поцеловались.
Его губы на круглом пухлом лице по-прежнему улыбались, но глаза сделались грустными. Наташа чувствовала, что в ней происходит что-то… что-то такое, чему она никак не могла дать определения.
– Так в чем же дело? – с наигранной веселостью сказала она. – Давай поцелуемся.
– Прямо здесь?
– Так никого же нет.
– А официанты?
– Они не в счет. Или ты не хочешь?
Андрей медленно поднялся с места, потянул ее за руку. Наташа послушно встала. Господи, она уже забыла это восхитительное ощущение долгого умелого поцелуя, страстного и нежного одновременно. От охватившей ее горячей волны почему-то зазнобило, даже пальцы похолодели. Как странно… Разве можно замерзнуть от горячего?
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы прервать поцелуй и отстраниться от Андрея. Надо сесть, а то ноги подкашиваются.
– Ты очень хорошо целуешься, – произнесла она, стараясь казаться спокойной, чтобы скрыть охватившее ее смятение.
– Все эти годы я наращивал мастерство, чтобы не ударить лицом в грязь, когда настанет момент, – с улыбкой ответил Андрей, не выпуская ее руки.
Да, Наташа и об этом знала. С самого начала их отношения с Андреем строились на принципах абсолютной взаимной честности. Если один из них задавал вопрос, на который другой по каким-то причинам не хотел отвечать, то в ход не шли ложь или увертки, а говорилось: «Не спрашивай, я не хочу это обсуждать». От всезнающей Инки и обожающей посплетничать Анны Моисеевны Наташа знала, что Андрей Ганелин не живет монахом, у него за годы знакомства с Наташей были женщины, с которыми он спал, но жениться на которых даже и не думал. Однажды Наташа набралась наглости спросить его об этом, и Андрей ответил:
– Да, это правда. Но к тебе это не имеет никакого отношения. Я тебя люблю, и ты это знаешь. А с ними я сплю, потому что я нормальный мужик. Если бы я мог спать с тобой…
– Но ты не можешь, – решительно прервала его тогда Наташа.
– Не могу. Я это понимаю и ни на чем не настаиваю. Но если ты мне скажешь, что тебе неприятна моя личная жизнь, я все это прекращу. Прекратить?
– Я же не садистка, – засмеялась она. – И не собака на сене.
Этот разговор состоялся давно, еще до перевода Вадима из Западной Лицы, и в начале девяностых годов, радостно налаживая новую семейную жизнь с мужем, Наташа частенько думала о том, что не так уж виновата перед Ганелиным. Да, она счастлива с Вадимом, но и Андрей личной жизнью не обделен. В последнее же время мысль о том, что у Андрея есть другая женщина, неприятно скребла сердце.
Во рту пересохло, Наташа залпом выпила бокал легкого вина и с удивлением обнаружила на столе тарелки с закуской. Она и не заметила, когда их принесли! Неужели они целовались так долго, что официанты успели расставить все эти вазочки и салатнички? Ей казалось, что их губы встретились всего на несколько секунд.
– Ты меня совершенно выбил из колеи, – честно призналась она. – Я была уверена, что уже не могу почувствовать такое волнение от обычного поцелуя. В моем-то возрасте и при моем стаже супружеской жизни!