Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток

Маринина Александра

– Да ладно, мать, не выдумывай, – отмахнулся Саша. – Не совсем же мы с Алешкой тупые. Подналяжем на учебники, и все будет тип-топ.

– Сашенька, я еще раз тебе повторяю, ты можешь выучить все учебники для средней школы на «пять с плюсом», но это тебе не поможет, потому что в них нет тех знаний, которые нужны для поступления в МАИ. Если ты мне не веришь, – пожалуйста, можно достать прошлогодние экзаменационные задачи, чтобы ты сам убедился, что я права. Ты их не только решить не сможешь, ты даже не поймешь, о чем они.

В глазах старшего сына впервые появилась тень сомнения. Самоуверенный, активный, энергичный, Саша всегда считал себя достаточно умным и ловким, чтобы справиться с любой проблемой.

Этой уверенностью он заражал и осторожного и осмотрительного младшего брата, который боялся на шаг отойти от Саши, чтобы не оказаться беспомощным и беззащитным. Медлительный и вдумчивый Алеша трудно принимал решения, за него это постоянно делал старший брат, делал не всегда удачно, но зато быстро, благодаря чему обеспечивалось хоть какое-то движение вперед. Оставшись один, Алешка наверняка намертво застрянет на самой элементарной проблеме. Он даже плавки для бассейна сам выбрать не может, ходит от прилавка к прилавку, из магазина в магазин и не решается сделать покупку, ему все кажется, что найдется что-то более удачное. Наташа хорошо помнила, как попросила однажды Алешу съездить на вещевой рынок ЦСКА, где работал Вадим, и купить в подарок Бэлле Львовне теплый зимний шарф. Дала деньги, оговорила стоимость покупки, размер, цвет и качество шарфика. Алешка проходил на рынку целый день и вернулся без подарка, зато с подробнейшим отчетом о том, какие вообще шарфы он там видел, какие бывают материалы, расцветки, размеры и цены. Оказалось, что таких шарфов, о которых ему говорила Наташа, он нашел целых четыре. Нужного цвета, соответствующего качества и подходящей цены.

– Так почему же ты не купил? – не могла взять в толк Наташа.

– Ну мам, их же четыре. Я не мог решить, какой именно покупать.

На следующий день она, наученная горьким опытом, послала сыновей на рынок вдвоем, наказав Алеше в целях экономии времени сразу же провести Сашу к тем прилавкам, где он видел нужные шарфы. Однако дальше первого прилавка они не ушли, Сашка моментально принял решение и остальные шарфики смотреть просто не стал.

Да, пожалуй, Алешу нельзя оставлять одного, без брата. Ладно, пусть не ходит на тренировки, пусть уроки делает. Как быстро они приняли решение! Это, конечно, Сашка давил на брата, стукнуло ему в голову, даже мать не дождался, а ее не было дома всего-то три часа, она ездила на работу, чтобы Вальке Южакову показать синопсис сериала, который делала почти месяц. Ну, если быть честной, делала она его всего десять дней. Потому что до того памятного дня, когда Андрей подарил ей цветы и пригласил в ресторан, она пыталась собрать мозги в кучку и придумать что-то приемлемое, но придумывалось плохо, она начинала работать и выбрасывала исписанные листы. И только после того, как впервые приехала к Андрею и случилось то, что еще три месяца назад казалось ей невозможным, невероятным и постыдным, к ней пришло вдохновение. В голове будто бы сама собой сложилась история любви, ошибок, разочарований, высоких порывов и низменных страстей. Наташа вдруг поняла, почему синопсис так долго не получался: она давно забыла, что такое страсть. А может быть, и не знала толком никогда.

Оставив сыновей наедине с гранитом науки, она зашла к Бэлле Львовне. Мать с наушниками на голове лежала на диване и смотрела какой-то фильм, теперь она могла включать любой уровень громкости, и никому это не мешало. Бэлла Львовна, оторвавшись от книги, с тревогой взглянула на Наташу и рассмеялась.

– Судя по твоему лицу, мальчики тебе сказали.

– А вы-то, Бэллочка Львовна, почему промолчали? – с упреком произнесла Наташа, присаживаясь рядом с матерью и целуя ее в морщинистую щеку. – Ведь вы же со вчерашнего дня все знали.

– А я эксперимент поставила, золотая моя. Мне было интересно, сколько пройдет времени, пока они соизволят родную мать проинформировать.

Знаешь, я была уверена, что все случится не так быстро.

– Почему?

– Разве ты не заметила, что твои сыновья давно уже не делают разницы между своими родителями и мной? Это ты, золотая, росла в те времена, когда я была просто соседкой, то есть чужим человеком, волею обстоятельств жившим в соседней комнате. И были семья Брагиных и семья Маликовых. А мальчики всю сознательную жизнь воспринимали меня бабушкой, ведь твоя мама, их родная бабушка, уехала, когда Сашеньке было четыре годика, а Алешеньке – три. Они видели только одно – все обитатели нашей квартиры живут одной семьей. И они с мамой и папой, и баба Бэлла, и баба Полина, и Иринка. Им даже в голову не приходит оценивать степень нашего родства. Мы все – единый организм. Я тебя уверяю, если бы вчера вечером в квартире не оказалось никого, кроме случайно забежавшей в гости Иринки, они посоветовались бы с ней и сочли бы вопрос исчерпанным. Вот мне и стало интересно, как будут развиваться события дальше. Значит, они все-таки сочли нужным с тобой поговорить?

– Да нет, это я сама напросилась. Ввалилась к ним в комнату и стала требовать ответа, почему они не пошли на тренировку. Если бы не спросила, неизвестно, когда бы они сообразили, что нужно поговорить со мной. Смешно…

– От чего тебе смешно?

– Выросли они. Как-то быстро все получилось, я и спохватиться не успела, а пора уже об институте думать, об армии. Я к ним отношусь как к несмышленым малышам, а они уже профессию себе выбрали. Сами решения принимают. У вас с Мариком тоже так было?

– Точно так же, золотая моя. Не переживай, все нормально. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

Вопрос показался Наташе странным. Он звучал так, словно Бэлла Львовна дает ей понять, что пора уйти, если нет больше никаких дел. С чего бы это?

– Вы меня выгоняете? – напрямик спросила Наташа. – Я вам помешала? Извините.

– Да ты с ума сошла! – возмутилась соседка. – Как это ты можешь мне помешать? Я имела в виду, не хочешь ли ты кое о чем поговорить со мной.

– О чем?

– О тебе. И о твоем муже. Мне давно кажется, что у вас не все гладко. Но в последнее время все стало как-то иначе. Нет? Мне показалось?

Наташа бросила испуганный взгляд на мать, но та увлеченно смотрела телевизор. Наушники надежно защищали ее слух от всего, что могло бы нарушить ее душевное равновесие.

– Что вы, Бэллочка Львовна, – залепетала Наташа, чувствуя, как запылали щеки, – у нас все хорошо. Просто Вадик очень много работает, сильно устает, поэтому вечерами бывает злым и раздражительным. Вот соберем деньги, отселим Люсю с Катюшей, ему не нужно будет так много работать, он отдохнет, успокоится. Все хорошо, честное слово.

– Золотая моя, – усмехнулась Бэлла Львовна, – мне семьдесят шесть лет. Я еще недостаточно стара для того, чтобы впадать в маразм. Но в то же время достаточно немолода, чтобы кое-что понимать в жизни. Ты давно разлюбила Вадима, это видно невооруженным глазом.

– Вам видно? – глупо спросила Наташа.

– Конечно. Со стороны просматривается просто прекрасно. Я еще удивляюсь, как сам Вадим этого до сих пор не понял.

– Он хороший муж и хороший отец, – продолжала упорствовать Наташа. – Я не имею права его не любить.

– Деточка, – понизив голос, сказала соседка, – слово «любовь» и слово «право» не могут лежать в одной плоскости. Эти слова из совершенно разных опер.

– А как же стабильность семьи? Все общества и все государства за это борятся, а вы меня уговариваете бросить мужа. Бэллочка Львовна, да вы ли это?

– Я, золотая моя, я. Теперь сядь и послушай старуху. И дай слово, что не станешь вскакивать, махать руками и кричать на меня.

– То есть сидеть молча, – уточнила Наташа с улыбкой.