Тот самый Хиддлстон или одна ночь в Барселоне
Шрифт:
Когда они были на высоте птичьего полета, она почувствовала его губы на своей шее. Легкий и невесомый поцелуй, от которого все тело покрылось мурашками.
— Тебе нравится? — шепотом спросил он.
— Конечно, спасибо Том, — она положила ладони поверх его рук.
— Это тебе спасибо. Я так давно вот так просто не гулял, не наслаждался собственным городом. С тобой все меняется, — он уткнулся носом ей в шею и замолчал, вероятно, рассматривая вид внизу.
Как же он умел пробивать ее броню и, забираясь под нее, заставлять чувствовать его так близко. И она совершенно не знала, что с этим делать. Вчера, поддавшись своим эмоциям,
========== Эмоции ==========
Том завел машину. В его душе с каждой минутой нарастала тревога. Они покинули «London Eye» и, поймав такси, доехали до места с припаркованным автомобилем. Страшно хотелось есть и в животе урчало, но помимо этого урчания Том испытывал еще и урчание в голове. Мысли потоком ворвались в нее, не давая мужчине сконцентрироваться на дороге. Он резко свернул влево и припарковался.
— Что случилось? — он сжал руль двумя руками.
Лиза молчала, потупив глаза.
— Посмотри на меня, пожалуйста, — он протянул руку и, взяв за подбородок, развернул ее лицо.
Карие глаза были еще темнее обычного. Две маленькие бездны, которые могли поглотить его целиком.
— Что с тобой? — он вновь повторил вопрос, смягчив тон.
— Мне грустно, — вдруг произнесла она.
— Почему? — непонимание блеснуло в его глазах. — Тебе не понравилась прогулка? От чего грусть, Лиза? — он прикоснулся к ее руке. Девушка вздрогнула, и Хиддлстону показалось, что хотела отдернуть руку, но все же не сделала этого.
— Том, — она явно старалась выдавить из себя улыбку. — Давай поедем в Паб. Настоящий, английский. Ты же обещал мне показать. Я уверяю, что все тебе расскажу, но пока оставь меня с моими мыслями наедине.
Он не имел права больше расспрашивать ее. Она ясно дала понять, что пока не готова отвечать на его вопросы. Но эта недосказанность точила его изнутри. Лиза заполнила теперь весь его реальный мир, который до этого был ему не особо интересен. Он пренебрегал им, отдаваясь целиком кино и театру. В те редкие моменты, когда он был необременен ничем, он не ценил этой реальности, из которой по сути и состоит жизнь человека. Но сейчас все изменилось. Стало для него непривычным, Лиза умудрилась развернуть его мир на сто восемьдесят градусов. Но он же взрослый, состоявшийся, самостоятельный мужчина. Какого же дьявола он сидит и волнуется о том, что происходит в голове этой девушки. Ну уж нет. Так не пойдет. Он не станет этого делать. Нет. Он даже не подумает занимать свои мысли этими ненужными переживаниями. Он вывернул руль, выжал педаль газа и машина взревев, набрала скорость. Хиддлстону захотелось выпить и отключить голову.
Том решил выбрать паб недалеко от дома. Во-первых, машину не хотелось бросать где попало, теперь уж он был уверен, что за руль сегодня больше не сядет. Во-вторых, настоящие местные пабы находились совсем не в центре Лондона. Ну а, в-третьих, все пабы центра забиты битком туристами, а раздавать автографы вместо того, чтобы просто отдыхать, совсем не хотелось. Тем более, он был не один и собирался выпить. Сплетни, слухи и лишние фото - совсем не то, чего ожидал Том от окончания сегодняшнего вечера. «Обратная сторона известности, мать ее,» — подумал он и направил машину к пабу «Washington» в Белсайз Парк. Он частенько
Том любил читать там сценарии, удобно устроившись за неприметным столиком в самом углу. Из «творческого транса» его могли вывести лишь особо шумные посетители или звук бьющейся посуды. Редко употребляя алкоголь, он все таки был не против периодически пропустить кружечку вкусного эля или стаута.
Домчавшись до нужного места за считанные минуты, они вышли из машины, и Лиза, прочитав вывеску на входе, гласившую: «Бар - кладбище денег», заразительно рассмеялась.
— Ну что ж, тогда пошли хоронить свои сбережения!
— Закажем им поминальную службу, — поддерживая ход ее мыслей, Том открыл перед ней дверь.
Первое, о чем подумала девушка, зайдя внутрь, что ее соотечественники научились неплохо копировать интерьер и атмосферу истинно английских пабов. Дубовая мебель, бордовые тона, массивная, длинная и извивающаяся барная стойка с миллионом пивных кранов и бутылок, несколько залов, только вот потолок тут значительно выше. Оглядываясь по сторонам, она находила явное сходство с «William Bass» на Лиговке. От этого сравнения ей стало так уютно и спокойно, что настроение как-то сразу улучшилось.
По-видимому, им с Томом в очередной раз повезло - бар был почти пуст. За столиком сидеть совсем не хотелось и девушка, облюбовав, чуть ли не с порога, место за баром в углу, села именно туда. Том занял высокий дубовый стул рядом с ней.
— Что ты будешь?
— Ну это ты сам мне скажи, тут столько сортов пива, что у меня глаза разбегаются, — Лиза внимательно изучала таблички на пивных кранах.
Подозвав бармена, Том заказал им две пинты его любимого стаута.
Стаут. Снова стаут. Егерьмастер в догонку. Еще по два темного пива. Снова егерь. В голове мутнело. Том чувствовал как его тело превращается в кусок ваты. Но голова работала, соображала, мысли, которые он пытался заткнуть, вновь не отпускали.
Теряя нить разговора, Том пьянел с каждым новым глотком. Они не растягивали удовольствие, а нахрапом брали алкогольное опьянение, разливавшееся по телу, туманящее сознание, но не настолько, как сейчас хотелось бы Хиддлстону. Лиза была его занозой, которая засела глубоко, глубже, чем он предполагал. И сейчас, даже под анестезией, не прекращала ему мешать. Хотелось выдрать ее поскорее, пусть даже с куском кожи. Рана заживет. Это лучше, чем всю жизнь жить с инородным телом, не зная, когда оно потревожит тебя в дальнейшем.
Она играла с ним игру, это было очевидно. Или может быть решила вчера так отблагодарить за помощь с тем подонком. Одаривая его своими поцелуями, отвечая дрожью в теле на его прикосновения, смотря на него с трепетом и нежностью, неужели она думала, что этим фальшем сможет обмануть его. Да и зачем все это. Сегодня еще с утра все встало на свои места. Она шутила, улыбалась, смеялась, была этакой приятной подругой. Ничего не осталось от той женщины, что целовала его вчера. Он ждал ее сегодня целый день и там, в кабине «London Eye», он был уверен, что она вернется к нему. Но она стояла как статуя, как холодный кусок мрамора, который он тщетно пытался согреть своими прикосновениями.