Тот самый
Шрифт:
Чудом добрался до жилья… Потом уже оказалось, что никакой это был не космодром, а просто губернатор решил резиденцию себе в лесу отгрохать. А концы, по старой доброй традиции — в воду. Или, как в том конкретном случае — в землю.
Через тридцать секунд я решил, что на работорговцев не похоже. Пахло кофе. Слишком хорошим кофе, такой даже губернаторам далеко не всем достаётся.
Да и остальные шумы были уж очень обыденные, уютные: стрёкот ксерокса, гудение принтера, негромкие женские голоса, телефонные звонки… Как она там сказала? Агентство «Петербургские
Натянув джинсы и просохшую рубашку, я отправился на разведку.
Распахнув дверь, я наткнулся на взгляд карих глаз в неимоверно длинных пушистых ресницах. Взгляд был скептический, из разряда «а что это нам Шарик на порог притащил?»
— Здравствуйте, — брякнул я. Существо в ресницах и конопушках выглядело лет на семнадцать.
— Значит, Сашхен, — кивнув в ответ на приветствие сказало существо.
— Сашхен? — переспросил я.
— Шеф сказал, тебя так зовут, — существо поправило гарнитуру на волосах, и покрутило курносым носом. — Я Антигона.
— Очень приятно.
Девчушка смерила меня недоверчивым взглядом: старая клетчатая рубаха, джинсы с дырками на коленях, не первой свежести носки…
— Аналогично, — брякнула она так, словно только что проглотила горькую пилюлю. — Сашхен, кофе хочешь?
— Не откажусь.
— Тогда чапай за мной.
Девчушка повела меня сквозь анфиладу светлых комнат. Одна была оборудована под офис: столы с мониторами, факсами, ксероксами и еще какими-то бежевого цвета девайсами… Интересно, почему всё компьютерное красят в тошнотворно-бежевый? Он что, должен как-то успокаивать? По-моему, он навевает тоску. Как бы намекает, что сделавшись офисным планктоном, ты обречён на вечные муки…
На полу стояли тяжелые кадки с настоящими на вид пальмами, шторы на окнах были собраны в гармошки — кажется, такие называют «римскими».
За столами сидели ещё две девицы: одна — в деловом костюме, но с ярко-синими, прямо таки купоросными волосами, вторая — готического вида, с чёрными дредами, в чёрной сетчатой майке, через которую проглядывали угрожающего вида трайблы, и глазами, настолько густо подведёнными, что делали её похожей на панду.
— Не обращайте внимания, — бросила Антигона девушкам за столами. — Шеф опять играет в Макаренко.
Девицы, скользнув по мне взглядами, вернулись к своим делам.
А когда-то меня считали симпатичным, — мысль резанула неожиданно больно. — На выпускном девчонки в очередь выстраивались, чтобы потанцевать… Да и в учебке, на обязательных балах, отбою не было от партнёрш. Одна генеральша… Впрочем, как говорил мой благодетель, не стоит упоминать имени дамы всуе.
Проходя мимо застеклённой двери, я невольно наткнулся взглядом на своё отражение. Эхе-хе, а ведь давненько я себя не видел… Волосы, еще год назад выгоревшие добела на сирийском солнце, потемнели и отросли, и не собранные в хвост, торчат в стороны неопрятными патлами. Борода скрывает впалые щеки, глаза запали и глядят настороженно — как фаланга из норки… Да уж, нечего сказать: красавец.
Сделалось
— Эй, ты чего завис? — это Антигона. Стоит рядом, но притронуться, толкнуть в бок не спешит. Умница.
— Извини. Давно не видел свою физиономию в зеркале.
— Шеф сказал, что подобрал тебя на какой-то помойке. Это правда?
— Ну…
— Да ладно, не смущайся. Я, например, пока сюда не попала, жила на верфи, в порту. Амальтея — это такая чёрненькая — у сектантов. Её как раз собирались принести в жертву, когда появился шеф…
— Что, правда? — её непосредственность подкупала. И в то же время настораживала. Какого хрена так мило относиться к незнакомому человеку?
— А то. Сам спроси, если хочешь.
Дом был большой. Да нет, по питерским меркам — просто огромный. Мы прошли около десятка комнат — некоторые были пусты, другие загромождены мебелью в белых чехлах, еще какими-то громоздкими предметами, похожими на картины в массивных рамах… Люстры плавали под лепными потолками, как обёрнутые в марлю истребители.
— Заходи, будь как дома, — Антигона пригласила меня пройти вперёд. Я послушался, и замер в немом восхищении.
Это была кухня. Такая, как её показывают в кино про богачей. Длиннющая металлическая барная стойка отделяла хозяйственную часть. Там угадывался холодильник с дверцами, похожими на купейные двери вагонов, огромная кофе-машина с серебряными рычагами и никелированными соплами… Больше всего она напоминала древний, но отмытый до блеска паровоз. Всё убранство было выдержано в стиле хай-тек.
Терракотовая плитка на полу была выложена в форме звезды, вписанной в круг. По радиусу круга шли какие-то письмена…
Арамейский, — опознал я. Этот язык я читал лишь со словарём.
— Круто! Никогда такого не видел.
— Я знала, что тебе понравится, — Антигона говорила так, будто лично спроектировала здесь всё, до последней гайки.
Девчушка с античным именем, обогнув меня, пошла к кофе-машине. Одета она была в узкие джинсы и короткую маечку, которая открывала для обозрения всем желающим гладкий белый живот с висюлькой в пупке. Огненно-рыжие волосы стянуты в твёрдую на вид гулю, которая придавала веснушчатому круглому лицу вид матрёшки.
Вдруг Антигона крикнула:
— Агентство «Петербургские тайны», здравствуйте! Да. Нет. Шеф будет только вечером. Нет, раньше нельзя. Оплата картой или переводом. До свидания, — и уже мне: — Извини, я всё время должна быть на связи.
Совершенно не интересуясь моими вкусами, она принялась орудовать рычагами кофе-машины. Та загудела, потом зашипела, выпустила, ещё больше уподобляясь паровозу, струю пара, застучала, затарахтела, и — смолкла.
По барной стойке скользнула громадная керамическая кружка с шапкой белой пены.