Товарищ "Чума" 3
Шрифт:
— Я студент московского университета… — начал свой рассказ Иван, отогревая красные, и закоченевшие на морозе руки о горячее стекло стакана. Он старался говорить кратко, но ёмко. Ему хватило буквально минуты, чтобы рассказать о предыстории и перейти к главной причине его появления в главном управлении госбезопасности. — … а на улице к профессору Трефилову, когда все разошлись, подошел немец…
— Ну-ка, ну-ка? Немец, говоришь? — Фролов оторвался от спинки стула и с интересом подался вперед. — А его имени ты случайно
— Хорст, товарищ старший лейтенант! — выпалил Чумаков.
— Хорст? — Сонливость с Лазаря Селивёрстовича как рукой сняло, ведь именно этого немца он взял в «разработку» еще несколько месяцев назад. — Ты ничего не путаешь, парень? Точно Хорст?
— Все, о чем они говорили, я прекрасно слышал, — кивнул Иван. — Точно Хорст. Волли Хорст.
— И о чем же так мило беседовала наша и немецкая профессура? — поинтересовался Лазарь Селивёрстович, в глазах которого зажегся неслабый интерес.
— Хорст восхищался докладом Трефилова… — сообщил Чумаков.
— Прямо-таки восхищался? — Недоверчиво прищурился Фролов.
— Так точно, товарищ старший лейтенант госбезопасности! — подтвердил Иван. — Называл его светлой головой, чуть ли не гением… И самое главное: он предложил Трефилову нелегально покинуть СССР! Обещал место в Берлинском университете… это… как же его? — Наморщил он лоб, вспоминая мудрёное название. — О! — наконец-то вспомнил Иван. — «Аненербе»! Предлагал любую помощь и средства для разработки его теории…
— Ого! — теперь уже изумленно воскликнул Фролов. — Неужели этот твой Трефилов придумал что-то этакое, что даже сам Хорст на это клюнул?
— А чего тут странного? — пожал плечами Чумаков. — Наши советские ученые самые лучшие ученые во всем мире! — убеждённо произнёс он.
— Ой, ли? — ехидно произнес чекист. — Ты просто не представляешь себе «уровень» Хорста. Ведущий профессор биологического отделения «Аненербе», на короткой ноге с его гендиректором Зиверсом. А тут какой-то Трефилов, пусть и профессор, но о котором в мировой науке практически ничего не известно.
— Ну, это вы зря! — вступился за Трефилова Иван. — Это ваш Хорст всё правильно сказал — профессор Трефилов настоящий гений! А сегодняшний доклад — просто настоящая революция в науке!
— А какова было тема выступления? — уточнил Фролов, прикладываясь к стакану в очередной раз.
— «Эффект длинного времени», — ответил Иван.
Фролов вновь шумно отхлебнул из стакана:
— И как наша научная общественность отнеслась к этому эффекту?
— Не понравилось им выступление… — Поник Чумаков. — Обвинили его в ненаучной ереси, мистификатором обозвали…. Завтра будут на партсобрании ставить вопрос о его исключении из университета…
— Вот даже как? — удивленно приподнял брови Фролов.
— Да они просто замшели в своих заблуждениях! — Иван с горячностью кинулся на защиту Трефилова. —
— Я понял, Ваня, — немного осадил парня чекист. — Ты точно перед немцем не засветился? — Фролов резко отодвинул в сторону опустевший стакан, только ложечка дзинькнула о стеклянный край.
— Обижаете, товарищ старший лейтенант… — Чумаков укоризненно посмотрел на чекиста. — Может, задержать его? Хорста-то? Тряхнуть, как следует… Ведь есть у него какие-то виды на изобретение профессора? Хотя, Трефилов от предложения фрица отказался наотрез…
— Ох, Ваня… — Фролов покачал головой. — Тряхнем? И чего этим добьемся? Если уж его коллеги-ученые ничего не поняли, куда уж нам разобраться?
— А чего ж делать-то?
— Значит, говоришь, Трефилов отказался от предложения Хорста? — переспросил Фролов.
— Отказался наотрез! — кивнул Чумаков.
— Но ведь он в любой момент и передумать сможет, — задумчиво произнес чекист. — Вот турнут его завтра из института…
— Помогите, товарищ старший лейтенант госбезопасности! — взмолился Иван. — Нельзя, чтобы такие светлые головы в Германию утекали — нам нашу науку двигать надо!
— А ты, прав, Иван, — неожиданно согласился с парнем Фролов, — нельзя, чтобы Трефилова исключили. Какая-никакая, а «веревочка» для Хорста… — произнёс он себе под нос. — Если с этим возникнут проблемы — сразу ко мне! Хотя нет, сделаем так… Ты, Ваня, общественно-полезной работы, смотрю, не гнушаешься? Побудешь пока чекистом «на общественных» началах? Соответствующую бумагу я тебе выправлю… Людей у нас, понимаешь, не хватает, чтобы к каждому профессору, даже гениальному, человечка приставить.
— И что будет входить в мои обязанности? — Даже опешил от такого предложения Чумаков.
— Будешь курировать Трефилова, — пояснил Лазарь Селивёрстович. — Вот, кстати, заодно и проблему с его увольнением решишь — это и будет твои первым заданием…
Ранним утром ректор института биологии, стареющий солидный мужчина с «породистым» лицом и шикарной седой шевелюрой, зачесанной назад, склонился над бумагами, которые подсовывал ему на подпись парторг Кабанов.
— И вот еще, Иннокентий Петрович…
Ректор взял протянутую Кабановым бумагу и, прищурив глаза поверх очков, бегло её просмотрел.
— Что это, Силантий Еремеевич? — оторвавшись от исписанного убористым почерком листка, спросил он.
— Повестка внеочередного заседания партийного…
— По вопросу об исключении гражданина Трефилова из нашего университета? — резко перебил Кабанова ректор.
— Да. Наша партийная ячейка считает, что вышеуказанный гражданин Трефилов не соответствует образу советского ученого! — Продолжал стоять на своем парторг. — И ему не место в нашем храме науки! — Пафосно закончил он свою речь.