Товарищ "Чума" 5

lanpirot

И я это понял, уловив его желание своим обострённым эмпатическим чутьем. Мне даже показалось на мгновение, что я улавливаю его отдельные мысли… Вот прямо как будто слышу… Но мысли в голове Хорста скользили так стремительно, что я за ними не успевал. Может быть, будь обстановка не такой нервной и накаленной до безобразия, я бы и сумел… Но пока, честное слово, было не до этого.

— Я тут ничего не решаю, Матти! — неожиданно сорвался едва ли не на визг профессор Хорст. — И моё желание ничего не значит — я ничего в этом колдовстве не понимаю! Совершенно ничего! И выпустить вас я не могу! Не-мо-гу! Понимаете? Да-да,

вы, чертовы ведьмаки? Будьте вы прокляты со своей магией! Прости меня, Матти… Но я ничего не могу для тебя сделать… Совсем ничего… Но я обещаю, что позабочусь о твоей семье… Они не будут ни в чём нуждаться! Клянусь!

— Надо же, не думал, что этот задохлик тебе так дорог, Краут, — покачав головой, произнёс Бомбадил, выслушав эту сопливую тираду Волли Хорста. — Ты прямо вырос в моих глазах… Но это не играет никакой роли… Освободить нас ты не можешь, так?

— Так… — угрюмо подтвердил эсэсовец. — Отпусти его…

— Ты ведь понимаешь, бош, — невозмутимо ответил Том, — что я тоже не могу этого сделать. Не в моих правилах отпускать живыми своих врагов. Но даже так — это будет неравноценный обмен… Скольких ты собственноручно замучил до смерти в этих казематах, Волли? Десяток? Сотню? Сдаётся мне, что куда больше… — Том хищно ощерился и одним неуловимым движением «свернул» мне шею.

— Нет! — заорал Хорст, подскакивая со стула. От его былой невозмутимости не осталось и малейшего следа. — Матти!

— Так будет и с тобой, и с твоими подельниками, бош! — Бомбадил поднял за шкирку моё обвисшее тело (а я тем временем старательно изображал труп) и отбросил меня в сторону, выводя за пределы видимости эсэсовца. — Я приду за вами! За всеми! — Бешено вращая глазами проревел Том. От его могучего голоса у меня даже внутренности завибрировали. — Такие твари, как ты, не имеют права на жизнь… Всё, не хочу больше видеть твою ненавистную рожу!

— Сдохни, ублюдок! — заорал Хорст, поднимая руку с зажатым в ней пистолетом.

Бах! Бах! Бах! — Хлестко прозвучали выстрелы в замкнутом помещении. Промазать с такого расстояния, да еще и по такой внушительной фигуре в два метра ростом, Хорст попросту не мог, хоть и управлялся он с пистолетом довольно неумело.

Но пули, соприкасаясь с долговязым телом рыжего ведьмака, только вспыхивали маленькими огоньками, не причиняя ему никакого существенного вреда. Разве что заставляли его слегка покачиваться, гася инерцию разогнавшихся до больших скоростей кусочков свинца. А мне в магическом зрении было прекрасно видно, как при каждом ударе вокруг его фигуры проявлялась защитная магическая «пленка» с сиреневым оттенком — так называемая «броня».

Я бы тоже был не прочь навесить на себя подобную энергетическую защиту, но в моей веде не нашлось подобного заклинания. Так что буду уповать на универсальную целительскую печать, которую мы разработали совместно с Глашей. Испытания этой новейшей и еще не известной в магическом мире формулы показали, что убить меня сейчас весьма непросто, если не сказать больше — практически невозможно. Только если запихать в расплавленный метал, как железного Арни в роли Терминатора Т-800, чтобы от меня и золы не осталось. А то вдруг и из неё восстановиться смогу? Но, это уже шутка. От таких испытаний лучше держаться подальше!

И еще я понял одну вещь, что печати, активированные заранее, в зачарованной палате лечебницы

спокойно продолжают работать. Так что блокировка дара накладывает запрет только на создание новых заклятий. Колдун не может воспользоваться силой из резерва, но всё, что он намагичил заранее — вполне себе функционирует. Вот только как этим «внутрь» воспользоваться, чтобы вырваться из этого замкнутого печатями пространства?

Ведь я сейчас даже подаренной Королевой Маб портал не могу активировать — его ведь надо силой напитать. А никто из нас этого провернуть не сможет. Вот такая неприятная ситуация. Мы обменялись быстрыми взглядами с рыжим ведьмаком, и я, словно бы услышал его мысли, подобные моим, переполнявшие его голову. Черт побери, неужели я их могу слышать? И это не очередной глюк?

Я неожиданно разволновался, и все ощущения от прикосновения к чужому разуму мгновенно исчезли. Ладно, с этой новой возможностью я буду позже разбираться. Так сказать, в спокойной обстановке. Пока же нужно было срочно что-то придумывать, как нам отсюда выбираться. Но дельных мыслей — хоть шаром кати. Нужно было использовать в свою пользу тот факт, что магия, направленная вовнутрь себя, продолжала работать без всяких сбоев. Вот только как это использовать?

Бах! Бах! Бах! — Волли Хорст продолжал в исступлении всаживать пулю за пулей в фигуру Бомбадила до тех пор, пока магазин его пистолета не опустел.

Но даже после этого он продолжал давить на спусковой крючок побелевшим от напряжения пальцем, не замечая, что выстрелов больше не слышно. Похоже, зациклился нацистский утырок. Словил натуральный сдвиг «по фазе». Но таких уродов мне совершенно не жаль.

Нацистов, подобных профессору Хорсту, надо зачищать со всем нашим прилежанием. Выжигать огнём, чтобы от них даже духу на земле не осталось! Иначе, если не уничтожить её полностью, эта зараза вновь расползётся и заразит всё вокруг. Там, в будущем, я уже был свидетелем подобного рецидива старой болезни, и не хочу, чтобы это повторилось опять. Но до Хорста я, к сожалению, сейчас дотянуться не могу — самим бы уйти…

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — хрипел эсэсовец, брызгая слюной и безостановочно нажимая на курок пистолета.

Наконец, осознав бесполезность своих попыток причинить хоть какой-нибудь вред своему противнику, Хорст бессильно уронил руку с «Вальтером», а сам плюхнулся задницей на стул. Закрыв свободной рукой глаза, он неподвижно завис, лишь мелко-мелко вздрагивая плечами. Поначалу я подумал, что его прошибло на слезу. А что? Такое часто бывает с отчаявшимися людьми, со дня на день пребывающими под чудовищным прессом проблем. И нацисты-эсэсовцы в этом плане тоже не исключение. Психика — штука тонкая…

Однако, повнимательнее «приглядевшись» к его ауре, которая была мне отлично видна в магическом зрении даже через стену, я понял — он не плачет. Даже наоборот — он смеется. Похоже, что словил утырок приступ нервного истерического смеха, и остановиться никак не может. Не только я с брезгливым интересом следил за его действиями, но и Бомбадил, и узники этой чёртовой лечебницы, которых нам, несмотря на все старания, так и не удалось освободить.

Хорст бросил на пол пистолет, отнял руку от лица и, поднявшись на ноги, обратил свой взор «к небесам». Раскинув руки в стороны, он заорал «на разрыв аорты», словно действительно сошёл с ума: