Товарищи (сборник)
Шрифт:
— Зараз ты становись.
Никто из окружающих не заметил в его поведении перемены. Один Луговой увидел свет, только на мгновение блеснувший в его глазах. Молча они выбирались из толпы — Луговой впереди, Остапчук — за ним. Лишь когда уже далеко отошли от колодца, Луговой круто обернулся к ординарцу.
— Ну здравствуй, здравствуй, Остапчук! Ты что же молчишь?
— Здравствуйте, товарищ гвардии… — шумно вздохнув, Остапчук старался разглядеть петлицы Лугового и, разглядев,
Когда он выносил Лугового из боя, тот был еще капитаном. И это было все, что услышал при встрече от него Луговой. Но Луговой знал, что его ординарец не любил открыто выражать свои чувства.
— Зараз я вас до штаба полка проводю, — Остапчук снова шумно вздохнул.
— Веди. — Луговой улыбнулся. — Это далеко?
— Тутечко за бугром. На кошаре.
— Зорька здорова? — спрашивал его Луговой по дороге в штаб.
— А чего ж ей? — с обиженным удивлением ответил Остапчук.
— Не скучала?
— Два дня тилько з руки хлиб брала, а потом ничего. Синцов намерявся ее себе взять, да я не дав.
— Какой Синцов? — Луговой придержал шаг. — Комэск-два?
— Его оттуда за водку знялы, а теперь прислали в полк начальником штаба.
Перевалив через бурун, они стали спускаться по склону. К подножью большого буруна, укрываясь от ветров, лепились глиняные домики, окруженные саманной изгородью овчарни. На отшибе от других стоял серый, ошелеванный досками дом под железной крышей, с высоким крыльцом.
— Здесь? — занося ногу на высокую ступеньку, спросил Луговой.
— Тут. Мабуть, он ще спит.
— Вряд ли. Ведь полк выступает, — уверенно возразил Луговой.
Переступив через порог и стукнувшись в сенцах обо что-то острое, он ощупью нашел дверь в комнаты, потянул за ручку к себе. Постоял на пороге, всматриваясь. В правом углу поблескивало зеркало. Под ним стоял длинный стол. Занимая почти полкомнаты, громоздилась широкая кровать. Между кроватью и стеной оставался проход в соседнюю комнату, задернутый голубой ситцевой занавеской.
После долгой дороги и морозной ночи на уставшего Лугового повеяло домашним теплом. Но, услышав за окном далекую, рвущуюся на высоких нотах команду: «По ко-ня-ам!», он с досадой отогнал от себя это настроение.
— Кто-нибудь есть?
Заскрипели пружины кровати, сердитый голос спросил:
— Кого там принесло? — По стулу, стоявшему у кровати, зашарила рука. — Ч-черт, где же фонарик? — Сноп света, наискось перебежав комнату, ослепил Лугового. — Ты? — без удивления сказал все тот же голос. — Сейчас лампу зажгу.
Босые ноги прошлепали от кровати к столу, чиркнула спичка, и Луговой увидел у стола начштаба полка Синцова,
— А я тебя еще вчера ждал, — зевая, он почесывал пальцами грудь. — Садись. Впрочем, ты же теперь здесь сам хозяин. Если замерз, погрейся стаканчиком. Правда, сырец, но с дороги пойдет.
На столе рядом с бутылками лежал пистолет в кобуре. «Все такой же», — глядя на его измятое лицо, подумал Луговой.
— А может, отдохнешь с дороги? Я скажу, чтобы хозяйка постелила тебе.
— Нет, Синцов, время выступать.
За окном ржали лошади, скрипели колеса бричек, тяжело катились орудия. «Эскадро-он!..»— кричал звучный молодой голос.
На мгновение стало тихо, и потом будто крупный град зашуршал. Эскадроны, снимаясь с ночлега, уходили в темную степь.
— Пора, — прислушиваясь, повторил Луговой.
Синцов опять прикрыл ладонью рот.
— Догоним на машине. Еще надоест, Луговой. Маршрут и график движения доведены мной командирам эскадронов с вечера.
— Где маршрут? — чуть резче, чем хотел бы, спросил Луговой.
— Сейчас найду карту… — Синцов зашарил руками по столу, зазвенел бутылками. Одна, упав на бок, забулькала. Запах спирта распространился по комнате. — Ах, черт! — Синцов бросился поднимать бутылку. Экая жалость. Ага, нашел. Здесь маршрут. Только с краю намокла… — Он подал Луговому карту.
Придвинув к себе лампу, Луговой склонился над столом. Душившее его раздражение вырвалось наружу:
— Стыдитесь. Какой это маршрут? Вы же начальник штаба.
— А что? — испуганно спросил Синцов. — Может, не та карта?
— Здесь проведена прямая линия, колодцы оставили в стороне.
— Я лично проинструктировал командиров… — Синцов, бледнея и краснея, поглядывая на зыбкую занавеску, закрывавшую ход на хозяйскую половину.
— Эскадроны ушли, а начштаба полка остался где-то сзади. А если завяжется бой? И потом этот… — Луговой обвел рукой стол. — Пейзаж. — Уже мягче закончил: — Приведите себя в порядок и подстегните обозы. Я поеду вперед.
Когда он вышел на крыльцо, звезды уже гасли. Для перехода оставалось совсем мало времени. «Выступать только с вечера», — утвердился в своем решении Луговой. Остался неприятный осадок после разговора с Синцовым… Не успел приехать и уже устроил разнос! В сущности, Синцов — знающий командир, правда распустился за последнее время. И потом — этот панибратский тон.
Остапчук вырос из темноты, держа в поводу лошадь.
— Зорька! — окликнул Луговой.
Кобыла ткнулась теплой мордой в его руку, всхрапнула. Луговой вздрогнул и рассмеялся.