Тоже Sapiens

Коин Сергей

Фиттер выбежал из-за своего щитка с двумя самодельными ружьями - одно за спиной, второе в руке - мимоходом потрепал по плечу матроса, который стоял, опершись ладонями на чуть согнутые колени, и направился к выходу. У трупа симбионта фиттер остановился, пнул его легонько ботинком, просто проверяя, и, выставив перед собой оружие, выглянул в коридор.

Почти сразу он выстрелил, я понял это по снопу огня, вылетевшему из тонкой трубки ствола. Слышать - я почти не слышал: уши заложило грохотом от пушки. Фиттер сразу отбросил уже ненужное ружьё, забежал обратно в каморку,

на ходу доставая из-за спины второе и что-то крича инженеру. Нетрудно было понять, что именно.

В этот раз я догадался открыть рот. Грохот, даже почти оглохшему, показался мне громким. Инженер выстрелила сразу из двух пушек, почти дуплетом. И тут же выбежала из-за щитка. Она несла, держа за стволы, сразу два ружья, еще два были у неё за спиной. В отличие от фиттера, она бежала ближе к моей стене. Остановилась напротив меня, что-то спросила. Я ни слова не понял, но показал, что со мной всё отлично и махнул рукой в сторону выхода: иди, иди. Она протянула мне одно ружье, я не стал спорить, просто взял его, и только тогда инженер пошла к симбионту.

Из него уже натекло прилично крови, но инженер всё равно остановилась над изодранным телом, направила дуло на живот и почти в упор выстрелила. Бросила ружьё и, доставая другое из-за плеча, вышла в коридор. Фиттер был уже там, я и не заметил, как он выходил.

Потом я увидел матроса. Всё ещё тяжело дыша, он шёл тоже с двумя ружьями. Оба держал так, что мог сразу стрелять. У симбионта останавливаться не стал, наоборот, обошёл его стороной брезгуя и вышел в коридор. Я достал свободной рукой ракетницу, снял с предохранителя и так же вышел.

Дыма там было больше. Я не сразу понял, что в каморке отличная вентиляция, в коридоре такой нет.

Самец лежал у входа в луже их ублюдской, неестественного цвета крови. Примата посекло всего, некоторые раны были видны даже под слоями одежды из шкур. Я машинально глянул на стену — на ней были следы от осколков и следы его крови, мелкие ошмётки плоти... Потом посмотрел в коридор, туда, откуда мы все прибежали, и увидел самку. Она тоже лежала, явно мёртвая. Не было только второго симбионта… плевать.

Я встал над самцом. Упёр дуло ружья ему в живот, как до этого сделала инженер, добивая симбионта, но потом передумал. Это не ружья даже, просто трубки на плохоньком ложе, внутри немного взрывчатки, слой металлического мусора и пыж. Слабое оружие, а у аборигена пара слоев плотных, инопланетных шкур над его кожей. Я подумал, что тут анатомия точно схожа с нашей, упёр дуло в короткую шею и нажал на спуск. Ружьё выстрелило с задержкой. Пищаль сраная, хоть и запал электрический. Я чуть отошёл, подумал и всё-таки выстрелил мёртвому примату в живот, но из ракетницы. И пошёл дальше, к самке.

Над ней стоял только матрос.

– Где он?!
– спросил я. Спросил наверняка громко, я до сих пор слышал плохо, даже собственный голос едва-едва.

– А?!
– Матроса тоже хорошо оглушило.

– Ребята где!?!
– проорал я ещё громче.

– За симбионтом пошли!
– крикнул он в ответ и показал ружьём на пол перед собой, я даже не сразу

сообразил, что он так изображает поводок.

Я показал рукой, что всё отлично, и стал рассматривать самку.

Ей досталось меньше. Намного меньше. Самца, возможно, одной только ударной волной убило бы, а эту… Она лежала на животе, видимо, убегала уже, когда грянуло. Её тоже хорошо посекло самодельной шрапнелью, но тело не было похоже на фарш.

– Добей!
– крикнул мне матрос и кивнул на ракетницу у меня в руке.

– Нет!
– я указал на тело самца за спиной. Ракета дымила так, что вытяжка не справлялась.
– Ружьями!

– Переверни!
– попросил матрос, указывая на самку.

– Ага, щаз, блядь!
– И я показал на себе, куда лучше ей выстрелить в спину.

Матрос так и сделал. Она даже не дёрнулась, и только тогда я согласился её перевернуть. Получилось это сделать только вдвоём. Мы с трудом положили её на бок, на спину было уже проще. Она была мертва, насколько я мог судить. Из носа, рта и ушей у неё текла кровь, и хоть та не была похожа на нашу, я вспомнил ветеринара.

Матрос поднял отложенное ружьё, направил ей прямо в лоб. Я отошёл, чтобы меня не забрызгало, матрос тоже отвернул лицо и выстрелил.

На этот раз задержка была ещё дольше, а когда выстрел всё же раздался, матрос заорал от боли и выронил ружьё.

Я вздрогнул, полез за ракетницей торопливо, но потом увидел, что это просто ствол разорвало в казённой части и сильно поранило парню руку.

Так сильно, что он даже потом не смог сбрасывать тела в шахту.

Не считая утраченного на пару часов слуха, это была наша единственная потеря.

В тот день.

4

От победы и выпивки я был необычайно великодушен:

– Любую! Любую каюту бери… Хочешь, каждый день в новой спи. Хочешь? Фиттер, оружейник ты наш… - Я не выдержал и потрепал его по щеке.
– Всё для тебя, дружище. Мы ж с тобой братаны теперь.
– Потом я повернулся к инженеру с матросом.
– Слышали? Всё для вас, весь надмодуль… Герои! Мои братаны и сеструха!

Инженер вежливо улыбнулась, а матрос только посмотрел укоризненно и стал дальше следить, как она перевязывает ему руку. Мне это не понравилось. Я взял со столика чистый предохранитель, плеснул из бутылки на два пальца — больше пока не надо, отпугнёт, постепенно его подпою — и подошёл к нему. Встал сзади, чтобы не мешать инженеру, наклонился и поднёс к лицу парня через левое плечо стакан:

– А ну, хлебни.

Отвечать он не стал ничего и взять бокал не спешил, поэтому я сказал строго, почти не шутя:

– Матро-ос! Старший по кораблю приказывает. Хлебни!

Я почувствовал, как он взял бокал, и довольный выпрямился. Посмотрел на инженера. Может и её подпоить? Не такая уж она и страшненькая. Зато какая старательная будет, как послушная сучка:

– Выпьешь из моего бокала?

– Нет, не хочу, пока перевязываю. Закончу и напьёмся.

– Смотри, - я указал на неё пальцем.
– Ловлю на слове.