Традиции русской народной свадьбы
Шрифт:
Данную песню исполняли во время предсвадебной недели.
Как известно из сказок и былин, Калинов мост – это переправа через реку Смородину, граница между мирами живых и мёртвых. Если знать это, становится понятно, что герой пытается вывести свою избранницу с «того света». Её гибель ни в коем случае нельзя трактовать буквально, здесь нет неудачного похода за суженой. Это лишь метафора: умереть надлежит только девичеству Кати – оно должно остаться в царстве мёртвых. Однако же сама невеста окажется в земном мире, где будет являться замужней женщиной – об этом рассказывают многочисленные песни, предназначенные для исполнения во время пира. В них новобрачного поздравляют с тем, что он успешно перевёл свою суженую через Калинов мост над речкой.
Из других песен становится ясно, что душа невесты не просто находится в потустороннем мире, она расположилась
В приложении вы найдёте песню «А кто ж у нас ранёшенько во дворе…», в которой невеста сидит на Белом камне и просит родителей забрать её, но они бездействуют, и лишь только милый снимает её оттуда. Отмечу, что свадебные песни с таким мотивом есть не только в разных русских регионах, но и в других славянских странах (например, польская <
Теперь приведу отрывки из свадебной песни, содержащей образ Мирового дерева:
Что на горочке деревцо,Деревцо кипаризное,Деревцо кипаризное,Не кунами всё обросло,Соболями прирасцвело.Что за этим деревцом,Деревцом кипаризныим,Тут крылась, хорониласяДуша красна девица,Княгиня первобрачная,Невеста заручённая,Именем изотчествомСвет Марина Егоровна.…Тут искался таков молодецИменем изотчествомОндреян-от Михайлович.Он ведь сам похваляетсяСловесами похвальныма,Что речами поносныма:«Ещё сам тебя выведуИз-за этого деревцаДа из-за кипаризного». 4241
БССК.
42
ЛРС, № 136.
В качестве памяти о сюжете путешествия на тот свет души невесты можно рассматривать следующие севернорусские свадебные диалоги. Они разыгрываются перед закрытыми воротами дома невесты, к которым подъезжал поезд жениха.
Их содержание таково. Представители жениха просят открыть ворота и пройти к невесте. В ответ на это партия невесты пытается убедить гостей, что входить бесполезно, потому что невесты здесь нет: она обернулась каким-либо животным (наша княгиня обернулась «белой колпицей», «белой горностаюшкой», «уловной рыбинькой», «белой лебедью», «серой утушкой», куницей, щукой или лисицей) и ушла на тот свет (в «поднебесье», «чистое поле», «синее море», «острова рыболовные»). Друзья жениха рассказывают, что он посылает двух своих слуг отыскать невесту, либо сам оборачивается вслед за ней соколом или окунем. В итоге невеста возвращается к родному дому, где она снова оборачивается девицей.
В том, что невеста обернулась животным, можно видеть образ её души, которую возвращает в земной мир жених или его помощники. Впрочем, жених или его помощники – это также не он сам, а образ его души, которая отправляется в иной мир.
За счёт такого диалога у участников свадьбы создавалось ощущение, что пока в реальном мире люди ещё только пытаются начать свадьбу, в потустороннем мире души жениха и невесты уже встретились.
Вот пример, записанный в 1989 г., когда такие диалоги уже давно превратились в своего рода пьесу, которая
Друзья жениха говорят: «Мы посланы от нашего жениха, Николая Александровича. Наш жених приказал дойти до девицы красной, такой-то новобрачной».
Со стороны невесты отвечают: «Она обернулась белой лебедью, улетела по поднебесью, сейчас негде взять».
Друзья жениха: «У нашего жениха (такого-то) есть два ясных сокола, они летали-рыскали по белому свету, белую лебедь искали. Полетела бела лебедь ко широкому терему, пала на крыльцо, брякнула в кольцо, обернулась красной девицей, и сейчас она в светлой светлице»12. Только после этого поезжан пускали в дом.
Таким образом, в старину русская девушка перед свадьбой была на особом положении: её обособляли от прежних дел, исполняли ей песни про путешествие её души в ином мире, а кроме того, во многих регионах наряжали в обрядовую одежду – об этом речь идёт в следующем вопросе.
Почему цвет свадебного платья – белый?
Свадебное платье в древности – это одежда для прохождения невестой инициации, что и обуславливает его цвет.
Но какой цвет считался подходящим, чтобы девушка возродилась в новом качестве замужней женщины, а перед этим показала бы окружающему миру, что она, прежняя, как будто стала неживой? Таким цветом в древности у многих народов, в том числе у предков русских, считали белый, так как выпадавший осенью снег символизировал усыпление природных вегетативных сил. Люди обычно воспринимают краски окружающей природы как явление само собой разумеющееся и используют эти закономерности в своей культуре.
Рассмотрим примеры восприятия белого цвета как неземного в русской культуре. Белое надевали колдуньи для такой ворожбы, в которой требовался контакт с умершими родственниками. Этот старый обычай есть и в православной традиции: священники зачастую надевают белые одежды при заупокойных богослужениях и отпевании усопших. По поверьям, белую (некрашеную) одежду носят и потусторонние существа, например, русалки. Во многих народных сказках за «белым морем» располагается «дивья страна» – т. е. потустороннее царство. Привидений изображают в форме белого покрывала, ангелов – в белых одеждах (потому что они живут в «ином мире»).
На Руси свадебное белое платье называли «печальным» и «кручинным». Во многих областях девушки надевали его со дня просватанья и в нём же ехали на венчание. Г. С. Маслова писала, что в XIX–XX вв. бытовали следующие обычаи. Невеста в Касимовском и Спасском уездах Рязанской губ. надевала «горемычную» понёву с белой холщовой прошвой, которую также носили и «по печали» (т. е. в случае смерти кого-либо из родственников). Рубаха невесты была без всякой «лишвы», т. е. без украшений. Невеста в Калужской губернии отправлялась под венец во всем «печальном» (по народному выражению, в «горемышной одежде»): надевала не слишком разукрашенную понёву, белую без красной отделки рубаху и белый платок (фату). Также в Калужской губернии сохранилась память о венчальной женской рубахе из тонкого холста, без «перетычки» или «заборки» (красного тканого узора) – «кругом усе белые», с долгими узкими рукавами, доходившими до подола, которую надевали только к венцу с сарафаном. По воспоминаниям старожилов, в конце XIX в. эти рубахи были уже редкими, и иногда в одной рубахе венчались по очереди. 43
43
Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах, 1994.
Для невесты одеть себя в белые одежды означало уподобиться земле, которую зима укрыла белым покровом. В эту суровую пору почва как будто умерла. Но снег лежит на ней лишь временно, весной эта земля пробудится, чтобы дать новую жизнь растениям, деревьям. Так и девушка, сняв «печальное» платье, возрождается женщиной, готовой дать новую жизнь потомкам, зачать детей.