Традиция

HazelL

В том же году Мейгор взял себе вторую жену, с которой венчался по древнему валирийскому обряду. Драконий Камень тогда буквально взорвался возмущением и негодованием. Рейна помнила ярость отца и его прилюдный ультиматум: либо Мейгор оставляет «девчонку Харровей» и возвращается к законной жене, либо отправляется в изгнание в Пентос. И Мейгор, уже всерьёз сомневавшийся в способности Церисы родить ему наследника, предпочёл отправиться в Пентос… с Алис.

Рейна помнила свою свадьбу — роскошную церемонию с тысячами цветов, громкой музыкой и увеселениями. Помнила неловкий, но до ужаса милый танец Джейхейриса и Алисанны, помнила и другой танец — её с Эйгоном. Помнила, как сразу же после церемонии изменилось поведение брата,

дразнившего и задиравшего её вплоть до того момента, как они встали друг перед другом у алтаря. Как будто за несколько часов Эйгон стал взрослее и спокойнее, терпеливее и уважительнее. С этой стороны Рейна увидела его впервые в тот момент.

Рейна помнила свою первую брачную ночь. Помнила свои ожидания — и смех, распиравший её изнутри при одной лишь мысли об Эйгоне в её постели. Но всё оказалось не так уж и плохо, на самом деле, и даже вовсе не плохо. Её маленький братец действительно стал её мужем… и теперь Рейна вовсе не была против.

Рейна помнила свои роды. О, как она была зла на Эйгона за эту адскую боль, за это унижение, за эти бесконечные часы мучений, крики и суету. Но когда она услышала первый крик, а через несколько минут — второй точно такой же, Рейна забыла и о пережитой боли, и о злости, и об изощрённом плане мести для драгоценного мужа. А когда Эйгон практически влетел в душную комнату, и его взгляд упал на дочерей, и во взгляде этом засияло счастье и облегчение, Рейна осознала, как же сильно она его любила — не брата, а мужа.

Рейна отчётливо помнила и бережно хранила в памяти первые шаги и слова Эйреи и Раллы и восторг Эйгона, с которым он за всем этим наблюдал. Рейна долгое время была единственной «маленькой принцессой» Эйниса. Отец любил и лелеял её, во всём потакал, но эта любовь не шла ни в какое сравнение с любовью Эйгона к их дочерям. И из-за этого Рейна любила его ещё сильнее.

Рейна помнила, как умер отец. После долгой болезни, да, но ему становилось лучше, и все думали, что опасность уже миновала, но одна-единственная ночь полностью изменила жизнь всего королевства — и её жизнь тоже. Она помнила, как вернулся из изгнания Мейгор — с Алис и ещё одной, новой, женой, дикаркой-пентошийкой Тианной. Вернулся, увенчанный короной Завоевателя, верхом на Балерионе и с Чёрным Пламенем наперевес. Вернулся и объявил себя королём. Знать возмутилась, головы полетели с плеч — Мейгор доказывал свою правоту, власть и могущество.

Рейна помнила многочисленные тайные собрания, на которые ходил Эйгон и с которых возвращался возбуждённым и взбудораженным. Рейна помнила свою злость и бессильную ярость, ведь, планируя заговор, желая вернуть «свою корону», он подставлял под удар не только себя и верных ему лордов, но и мать, и Визериса, служившего у Мейгора оруженосцем, и Джейхейриса с Алисанной, и её, и их детей…

Рейна помнила и тот день, когда Эйгон полетел на встречу с Мейгором, собираясь вызвать его на бой. Тогда она в сердцах крикнула, чтобы он больше не возвращался. А он и не вернулся — ни через день, ни через неделю. Не вернулся и никогда больше не вернётся.

Рейна помнила, как после смерти Висеньи, единственной, кто сдерживал ярость Мейгора, королевские войска явились на Драконий Камень. Помнила, как матери и Джейхейрису с Алисанной чудом удалось бежать в Штормовой Предел. Им удалось, а она не побежала — не смогла, когда её дочери были в окровавленных руках воинов Мейгора.

Когда они прибыли в почти достроенный Красный Замок и до Мейгора дошла весть о побеге Алиссы с младшими детьми, Рейна испугалась так, как никогда не боялась за всю свою жизнь. Но, вопреки ожиданиям, Мейгор лишь радушно приветствовал её, забрав с рук своих головорезов Эйрею и Раллу, отчего у Рейны на мгновение остановилось сердце, и вежливо пояснил, что ей придётся оставаться под арестом в башне. Тогда она спросила, что он собирается сделать с её детьми, на что Мейгор

рассмеялся, как будто всё, что происходило, было в порядке вещей, будто он не убивал её мужа и не посылал войска перерезать всю её семью. «Они будут жить вместе с другими детьми и кормилицами, — ответил он. — Если будешь слушаться, будешь видеться с ними». Рейна восприняла его слова с сомнением.

Но через девять дней во дворе замка, прямиком под окнами её башни, Рейна увидела искалеченный труп Визериса… и стала кроткой и послушной, словно лань, страшась того, что в один день на месте брата могли оказаться её дочери.

Рейна помнила, как был достроен Красный Замок, помнила пир, который Мейгор дал строителям и мастерам. И помнила, как через три дня все они были убиты, чтобы оставить тайны замка лишь достоянием Таргариенов.

Рейна помнила, как однажды Мейгор пришёл к ней с Эйреей на руках. Тогда она была так рада видеть дочь, повзрослевшую и похорошевшую, что не сразу заметила, что что-то не так. Мейгор говорил медленно и осторожно, время от времени с опаской косясь на неё. Он говорил, что хочет порадовать Рейну, и, раз у него нет своих детей, дарует Эйрее титул принцессы Драконьего Камня. Он спрашивал, была ли Рейна довольна, понравился ли ей его жест, благодарна ли она… «А где Ралла?» — оборвав Мейгора на полуслове, срывающимся голосом спросила она тогда. Он замолчал и, поджав губы, сухо бросил: «Сломала шею, упав с лестницы».

Рейна помнила, как Мейгор спросил, выйдет ли она за него замуж. Помнила, как ответила согласием, не желая, чтобы и Эйреа «сломала шею, упав с лестницы». Она помнила и церемонию, и ещё двух девушек, стоявших по обе стороны от неё. Тогда она чуть было не рассмеялась Мейгору в лицо: у него было две жены, и он собирался взять ещё трёх?..

Рейна помнила брачную ночь, последовавшую после пира. Большего отвращения она не испытывала никогда прежде, а две другие девицы, казалось, были вовсе и не против. Только потом Рейна узнала, что их дети, как и её собственная Эйреа, служили залогом послушания матерей.

Рейна помнила, с какой чудовищной скорость по замку разнеслись слухи о беременности Джейн и Элинор. Сразу два ребёнка — ну не долгожданное ли благословление богов?

Рейна помнила, как началась лихорадка и как ей принесли бледную, исхудавшую Эйрею. Она умерла спустя четыре дня, и Мейгор позволил Рейне самой сжечь тело дочери. В следующие несколько дней лихорадка унесла жизни двоих из детей Элинор.

Рейна помнила, какое недоношенное чудовище родила Джейн, и как Мейгор буквально несколько часов назад пришёл к ней в башню искать утешения. И сейчас, когда он спал рядом, Рейна неспешно перебирала все эти воспоминания своей жизни и сверлила невидящим взглядом Чёрное Пламя.

Ничто больше не могло удержать её в этом проклятом замке, да и не удерживало уже. Но почему же она тогда медлила?

Поднявшись с кровати и напряжённым взглядом следя за мерно вздымавшейся грудью Мейгора, Рейна тихо прошагала к выходу и в последний раз окинула взглядом башню, в которой прожила четыре года. Снова её взгляд наткнулся на Чёрное Пламя, и в голове возникла безумная мысль, храбрая и дерзкая, которая могла стоить ей жизни, но… Джейхейрису меч может понадобиться больше, чем ей — жизнь.

Достав меч из кучи одежды на полу, Рейна, неотрывно глядя на Мейгора, вышла из комнаты.

— Миледи.

Рейна подпрыгнула от испуга.

— Я бы сейчас вспорола тебе брюхо этим мечом, знаешь, — недовольно прошипела она. Белогвардеец потупил взгляд. — Всё готово?

— Да, миледи, — ответил уже другой рыцарь и показал ей связку ключей. — Драконье Логово под нашим контролем. Все охранники усыплены.

Рейна кивнула. Пути до Драконьего Логова, построенного совсем недавно, она не знала, и поэтому ей приходилось полностью положиться на белогвардейцев, которые, она надеялась, действительно были ей верны.