Траектория судьбы
Шрифт:
На Ижевском мотозаводе нас встретили очень доброжелательно. Меня очень обрадовало то обстоятельство, что руководство предприятия еще до нашего приезда продумало, с чего мы начнем свою работу. Нам представили человека, ответственного за разработку технической документации и изготовление опытной партии оружия:
– Винокгойз Давид Абрамович, главный конструктор завода. – Рукопожатие его оказалось крепким.
Во всем облике главного конструктора виделась основательность. Говорил он неторопливо, заостряя внимание на самых важных, по его мнению, позициях:
– Для организации выпуска опытной серии у нас
Скажу откровенно: с главным конструктором завода нам чрезвычайно повезло. Отличный организатор, он хорошо знал как массовое производство вооружения, так и процесс выпуска опытных серий. Весь технологический процесс был им отлично спроектирован, по цехам размещена оснастка, изысканы станки для производства деталей. Позаботился Винокгойз и о металле, заготовках, штамповках. Подобрал высококвалифицированных слесарей, токарей, фрезеровщиков.
Со многими из тех, с кем пришлось мне работать, он помог установить тесные доверительные отношения. Будь то конструктор, технолог или рабочий. Причем делал это незаметно, ненавязчиво: подведет меня к такому человеку, познакомит, постоит рядом, придерживая нас за талии, а потом спросит улыбнувшись: «Я могу уйти?» и уходит по своим делам. А контакт остается…
Как важно для конструктора, да еще молодого, когда на заводе готовится к производству серия, пусть и опытная, его оружия, иметь не только компетентную, но и отеческую поддержку.
Наша работа по выпуску серии автоматов шла настолько успешно, что я дерзнул попросить Давида Абрамовича пойти на небольшой эксперимент.
Мне очень хотелось в заводских условиях изготовить несколько образцов самозарядных карабинов собственной конструкции, но уже без тех «фокусов», на которые указал мне на испытаниях несколько лет назад генерал Дубовицкий. Готовы были у меня чертежи и модернизированного пистолета-пулемета, существенно отличавшегося от моего первенца. Вот я и спросил Винокгойза, нельзя ли выполнить эти образцы в металле?
Главный конструктор загорелся этой моей задумкой.
– Что ж, можно попробовать. Не боги горшки обжигают. Вячеслав, – подозвал он одного из инженеров-технологов, – посмотрите чертежи. Я вижу здесь немало интересного. Давайте поможем товарищу конструктору.
В очень короткие сроки были изготовлены несколько образцов карабина и пистолета-пулемета. Нет, их не приняли на вооружение. Но они позволили нам более строго подойти к работе над автоматом, подсказали несколько оригинальных ходов при совершенствовании выпуска опытной серии. Важно было и другое: Давид Абрамович Винокгойз дал мне почувствовать, наконец, что такое свобода творчества.
Все шло
– Давид Абрамович, давайте ускорим изготовление спускового механизма.
– Не торопитесь, молодой человек. Лучше не допустить ошибку, чем, поспешив, потом исправлять ее.
Так он по-доброму, по-отечески учил терпению и выдержке. Часто, обнимая меня за плечи, с улыбкой повторял: «Не торопись – не ошибешься!» И он был прав.
Я считал и считаю этого скромного человека и блестящего специалиста своим «крестным отцом» в Ижевске. И хотя мы проработали вместе недолго, но я и в дальнейшем неоднократно прибегал к его советам и помощи. И Давид Абрамович всегда с удовольствием делился со мной своими знаниями и опытом. Наша дружба с ним оборвалась лишь с уходом его из жизни – почти через тридцать лет после нашего знакомства.
Главный конструктор завода любил выверенность в решениях, в действиях. Он был из той гвардии инженеров-конструкторов, которые ценили человека прежде всего по отношению к делу, по умению работать истово и честно. Он строго спрашивал с тех, кто допускал хоть малейшую небрежность. Работа рядом с Давидом Абрамовичем Винокгойзом обогатила меня опытом квалифицированного решения инженерных конструкторских задач в заводских условиях.
Хочу особо сказать о роли главного конструктора завода в судьбе каждого из нас, разработчиков оружия. Ведь мы работаем над своими собственными изделиями, и на заводе в производстве одновременно бывает до десятка образцов разных конструкторов. Да еще идет и массовое производство, и изготовление опытных серий. Поэтому, главному конструктору предприятия приходится глубоко вникать во все детали. Многое тут зависит и от его способности в ходе освоения производства и непосредственно во время выпуска изделий помочь в совершенствовании конструкции, и от его умения сказать свое веское слово в процессе отладки технологических операций.
В. А. Дегтярев всегда с уважением говорил, например, о главном конструкторе Ковровского завода И. В. Долгушеве, человеке высокой профессиональной подготовки, умевшем быстро разглядеть слабые места в конструкциях. Работая в 1942 году в составе специальной комиссии по выявлению причин отказов противотанковых ружей ПТРД, Долгушев помог точно обнаружить болевую точку в конструкции, предложил после многочисленных экспериментов и испытаний несколько интересных конструктивных решений. В конструкцию ПТРД ввели дополнительную муфту, насаживаемую с натягом на казенную часть ствола, и повысили чистоту обработки деталей затворного узла. Недостаток был устранен, и противотанковые ружья надежно действовали на фронте в любых условиях.
Немало добрых слов довелось мне самому услышать о главном конструкторе Ижевского оружейного завода военной поры Василии Ивановиче Лавренове. О преданном делу человеке, умевшем тонко чувствовать сложные ситуации при выпуске оружия, как бы они ни складывались. Это он в первые военные годы предложил внедрить в производство множество рационализаторских предложений по улучшению технологии, упрощению узлов и деталей винтовки Мосина, что позволило намного ускорить изготовление оружия без потери качества.