Трагедия деревни Мидзухо

Гапоненко Константин Ерофеевич

– Любопытно! – воскликнул капитан. – А ну-ка зовите его сюда.

Японец сообразил, от кого зависит удовлетворение его прось­бы. Он стал низко кланяться Роганову и что-то говорить.

– Он благодарит господина начальника за то, что к нему прояв­ляет внимание. Он просит разрешить передачу сыну.

– Арестованного ко мне!

Взоры всех присутствующих сосредоточились на предстоящей встрече. Сын остановился и поклонился отцу. Он не поднял глаз, не произнес ни слова. Отец молча ответил поклоном.

– Проверьте содержимое передачи.

– Запрещенных предметов не обнаружено.

– Передайте. А теперь я задам отцу вопрос. Скажите, Хосокава Хироси тоже ваш сын?

Не дослушав перевода, старик с поклоном повторил

имя сына.

– Ясно. Так пусть ответит, как он воспитывал сыновей, если оба стали убийцами? Третий раз приезжаем трупы выкапывать – это ваши сыновья побоище тут устроили!

Японец внимательно выслушал переводчика, потом запроки­нул голову и долго молчал, собираясь с мыслями. Наконец он за­говорил, растягивая слова. Переводчик передал:

– Воспитывал он своих сыновей правильно, но от властей по­ступил такой приказ, чтобы убить корейцев. А если бы такого при­каза не было, его сыновья никогда бы ничего плохого не сделали.

– Ну, такую песню мы уже слышали. Выходит, если бы посту­пил приказ зарезать родного отца, они бы его зарезали? Ладно, пусть думает как хочет. Спросите, что хотел бы он сказать свое­му сыну?

Японец снова заговорил. Сын на мгновение поднял глаза.

– Наставляет, чтобы сын на следствии говорил правду.

– Похвально. Что хочет сказать сын отцу?

Молодой японец тихо произнес несколько слов.

– Он не знает, что надо сказать.

– Все, – подытожил капитан Роганов. – Лирическая часть за­кончена, психологический опыт не удался. Переводчик, поблаго­дарите старосту и понятых.

Заключение.

На основе данных, добытых при исследовании вырытых из ямы трупов, отвечая на поставленные следствием вопросы, прихожу к следующему заключению:

Все шесть трупов убиты в одно время, на что указывает однород­ность процесса разложения трупов… Давность убийства вышеука­занных шести трупов не превышает 10-11 месяцев, то есть соверше­ние убийства можно отнести к августу месяцу 1945 года.

По наличию множественных переломов костей у всех исследо­ванных трупов, а также по наличию множественных ран на телах убитых оружие при убийстве применялось тупое, колющее и остро­режущее… все убийства носят характер зверств.

…Трупы зарыты без соблюдения каких-либо правил при захоро­нении, то есть трупы убитых были брошены в яму с целью скрыть следы преступления.

Главный судебно-медицинский эксперт ДВО гвардии

майор медицинской службы Гудков.

Деревня Мидзухо

и некоторые ее обитатели

Неглубоко в горах таятся наши скиты.

Неглубоко в горах таятся наши скиты.

Но в потайных глубях скитаются помыслы

сердца.

Каннами Киёцугу. «Гробница Комати».

Как быстротечно время! Как переменчивы обстоятельства! История этого поселения насчитывает, по грубым подсчетам, все­го одно столетие. Никто не знает, кто из русских тут жил до 1905 года, а японцы после Портсмутского мира за три десятилетия рас­селились по всей долине реки Лютоги (по-японски Рудака-гава), создав в числе других и деревню Мидзухо. С возвращением на­ших поселок получил наименование Пожарское, где переселенцы образовали колхоз «Новая жизнь», преобразованный в 1961 году в отделение совхоза «Чаплановский».

Сейчас Пожарское имеет две коротенькие улицы, на которых стоят строения, состарившиеся, как и их обитатели. Те, кто начи­нал свой путь в колхозе, уже покоятся на кладбищенском пригор­ке. Лишь поседевшие старухи с трудом могут вспомнить, как сла­вилось некогда передовое отделение совхоза высокими надоями, дружной работой и радостной жизнью.

Они долго хранили вырез­ки из газет со своими портретами, но нынче к тем публикациям ин­тереса не проявляет никто, да и сами старухи нужны лишь как по­лучатели пенсии. Никакого производства в населенном пункте нет, поэтому пенсионеры оказались самыми состоятельными людьми. Жизнь видна лишь на асфальтированной трассе, по которой мчат­ся машины с западного побережья в Южно-Сахалинск и обратно.

А ко времени описываемых нами событий деревня Мидзухо была по меркам Карафуто изрядной, в ней насчитывалось дворов двести пятьдесят. Именно такая цифра обнаруживается в одном из свидетельских показаний. Вообще, долина реки Лютоги и ее при­токов была тогда населена густо. В Футомата, Осака, Симидзу – нынешние Чапланово, Пятиречье, Чистоводное – имелось в 1946 году 753 хозяйства. Общая численность населения в них состав­ляла около четырех тысяч человек. Подсчеты произведены наши­ми специалистами до массовой репатриации японцев и до приез­да наших переселенцев.

Если учесть, что японские семьи были многодетными, о чем свидетельствуют данные, приведенные в конце главы, то можно заключить, что деревня Мидзухо была многолюдной.

Наше представление о деревне во многом дополнит японский источник – книга, изданная в Токио к 30-летию Карафуто. Ее пе­реводом, имеющимся в Сахалинском областном архиве, мы и вос­пользуемся.

Правительство Японии способствовало переселенцам на Кара­футо и в разные годы предоставляло немало различных льгот, с 1919 года стали выплачивать даже небольшое денежное пособие: лицам старше 15 лет выдавали по 5 иен из расчета 15 иен на двор. Число крестьянских дворов на Карафуто стало постоянно расти. В 1922 году их было построено 1046, всего через три года – 2378. Позже льготы расширялись. Цитируем: «Выдача земли пересе­ленцам проводилась в определенный период года, а именно с конца марта по последнюю декаду апреля, так что строительство отопительных устройств в домах можно было закончить до выпа­дения снега. Строительство печей, мест для приготовления пищи, выдача циновок, посуды, обеспечение освещения осуществлялось за счет государства… Помимо этих льгот переселенцам оказыва­лась различная помощь после получения земельных участков. Выплачивались поощрительные пособия».

А вот в книге сведения и о деревне Мидзухо. До так называемо­го группового заселения, то есть до 1926 года, в деревне насчиты­валось 110 дворов, в которых проживало 485 человек. За короткий период число дворов выросло. В 1934 году их значится уже 181, а количество жителей увеличилось почти вдвое, так что, вполне возможно, в 1945 году их было 250. Их рост происходил не толь­ко за счет переселенцев. С 1932 года коренное население получило право на дополнительные земли. Детям крестьян, оставшимся в деревне, предоставляли земельный участок. Вот почему в Мид­зухо мы встречаемся с явлением, которое противоречит древним японским обычаям. По ним старший сын должен быть отцовским наследником и, перейдя во владение, обязан содержать родителей до смерти. А в Мидзухо молодой Морисита Ясуо живет отдель­но от своего отца. Мы предполагаем, что дом его стоит сразу за рекой, где начинается деревенская окраина, именуемая Урасима. Морисита Киоси, отец резервиста, имеет усадьбу поближе к цен­тру деревни. Отделился от Хосокавы Ёкичи и его сын Хосокава Хироси. Он живет недалеко от Мориситы Ясуо, а отец обитает в Урасима, где-то в самом конце распадка. О нем говорят в деревне, что человек он зажиточный, влиятельный, имеет много скота, хо­рошую домашнюю утварь. Однако дополнительной рабочей силы не нанимает, видимо, помогают ему сыновья, младшему из кото­рых – Хосокаве Такеси – исполнилось 17 лет. Старостой в Мидзу­хо ко времени разразившейся драмы был Нагаи Косукэ, пятидеся­ти одного года. Нагаи Котаро, сын его, проживает с женой и двумя малолетними детьми в своем доме, на своем участке… Надо пола­гать, примеры этими сведениями не исчерпываются.