Трагедия казачества. Война и судьбы-1
Шрифт:
Дорогой Герман!
Не писал Вам, т. к. Ю.А. Хоменко заверил меня, что привезет Вас на денёк из Ставрополя на своей машине. Так я прождал целых три недели, но вы оба так и не появились.
Хотел сообща разобраться в своем архиве церковных фотографий. Мне кажется, что Юрию Алексеевичу и Вам следовало бы составить альбом всех действующих церквей Ставрополья. Вы, конечно, читали в «Ставрополке» интервью Коротина с Владыкой Гедеоном, где он назвал все наши имена в перечне краеведов. А в воскресном номере в подборке материалов об архиве Вы и Хоменко снова названы в числе тех, кто активно работает в наших архивных
Я тоже, старый маразматик, тоже недавно клюнул на удочку пятигорского телевидения и поехал на днях с ними к себе на родину, на Кубань, в колхоз «Казьминский» и там записали мои впечатления детских лет. Но мою беседу, несмотря на гласность, вопреки закону о печати, партийные редакторы искромсали как хотели, как будто не было решения об отмене п.6 нашей конституции. Конечно же, мои высказывания о дореволюционной жизни Казьминки не пришлись к нынешнему двору. Но в то же время красноречив тот факт, что численность населения сократилась в ней вчетверо: с 20 000 до 5 000.
Пришло письмо от Прозрителева с приветом от Вас и Хоменко и обещанием навестить меня в Пятигорске. Очень буду рад встрече. Хотелось бы договориться о совместных историко-краеведческих «ударах». Мне бы хотелось ниспровергнуть ложь о гражданской войне и других событиях нашей местной истории. Евгения Борисовна маленькой девочкой была на суде над Ашихиным в школе на Форштадте. А я гимназистом помню, как перед мужской гимназией выкатили пушку, чтобы разогнать Ставропольский совнарком и свергнуть Пономарёва (с его сыном я сидел на одной парте в гимназии).
Вашу просьбу о воспоминаниях, посвященных периоду август 1942 — январь 1943 гг. постараюсь выполнить, но прежде хочу определить свои исследования о Булгакове и Солженицыне.
В Пятигорске замышляют выпустить «42-ю параллель», но редактором прочат партийного ставленника, бывшего редактора «Кавказской здравницы» Чечнева. Некогда хорошую и популярную на КМВ газету он довел до ручки…
Всего Вам доброго! Будьте здоровы! Искренне Ваш Л.П.
P.S. Кланяйтесь Ю.А. Хоменко! Что-то он молчит и не показывается…
Об Агафодоре и его погребении есть мой очерк среди множества других очерков, посвященных истории Ставропольской епархии [30] .
01.12.90 г.
Дорогой Герман!
Очень рад был Вашему письму, но отвечаю на него с опозданием и очень сам этому огорчаюсь. Но Вы не представляете какой поток людей обращается ко мне, бывают дни, что с утра до вечера я не успеваю сходить в уборную — так густо идут посетители или «прихожане», по выражению Б.М. Розенфельда. Обычно свою переписку я ограничиваю рамками мемориальных почтовых карточек, исписывая их с двух сторон. И получается в конце концов большое эрзац-письмо. Но Вам мне хочется ответить подробно и обстоятельно.
30
Примечание: написано на открытке, без даты. По штемпелю: 01.09.9…?
Вы, как я уже знаю, получили конверт с Вашей фотографией, на которой изображён с группой духовенства обновленческий молодой семитского типа епископ Лев. Снимок сделан возле колокольни, построенной в дни празднования 900-летия крещения Руси. Сам храм находился в нижнем этаже и там в мае 1919 года был погребён архиепископ Агафодор, автор знаменитого учебника по «Закону
В Андреевском соборе в начале мая 1919 года проходил Южно-Русский православный церковный собор, на который меня водила моя бабушка Глафира Ивановна Стасенко. Учась в Ставропольской 2-й мужской гимназии, я жил на квартире в ее доме на тогдашней Вельяминовской улице (рядом с нынешним зданием УКГБ), в глубине двора. На этот собор, где было много иерархов и видных деятелей старой России, приезжал из Ставки в Екатеринодаре генерал А.А. Деникин. Я видел его на паперти храма, говорящим речь к собравшейся публике. Он был в серой черкеске и большой папахе.
Бабушка показала мне большую братскую могилу офицеров, зверски растерзанных во время офицерского ночного восстания 8–9 июля 1918 года (по новому стилю Г.Б.). Видел я также могилу Риммы Ивановой, роскошный памятник на могиле губернатора Никифораки. А вот железная беседка на могиле Попко не запомнилась, но уже тогда в доме бабушки слышал рассказы ее дочерей, как в Ставрополь ещё до революции часто приезжали вылощенные офицеры Генерального Штаба с аксельбантами на груди ради того, чтобы поработать в уникальной генеральской библиотеке, знаменитой на всю Россию подбором литературы по истории Кавказской войны.
Во время собора сам Владыка Агафодор был настолько слаб и немощен, что мог наблюдать за его работой лишь в окошко прорубленной двери из храма в Архиерейский дом. Я сам видел стоявшего у окошка старичка в скуфейке и слушавшего речи на соборе протопресвитера военного духовенства Шавельского с золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте, бывшего донского атамана графа Граббе в нарядной черкеске и богатой серебряными украшениями шашке и кинжале, строгие черные смокинги двух известных публицистов и общественных деятелей князей Трубецких и других.
От того времени хорошо запомнился и неповторимый «бархатный» звон колокола Кафедрального собора, разносившийся по всему городу и его окрестностям. По звону этого колокола я, ученик 3-го класса гимназии, спешил на службу в церкви Александровской женской гимназии читать детским дискантом часослов. К этому меня приобщил наш законоучитель о. Иоанникий Петров, с сыном которого Вы переписываетесь. Мне интересно знать, где, в каком городе склонил свою главу милый и душевный пастырь о. Иоанникий? Кланяйтесь, пожалуйста, его сыну от одного из признательных учеников его отца! Память сохранила его уроки по Закону Божьему с показом цветных картин на библейские и евангельские сюжеты.
Я в ту пору жил с родителями на Кубани и в Ставрополь меня возили за 60 вёрст на подводе через станицу Барсуковскую, хутор Извещательный и Татарку. Помню как однажды в метель нас где-то у горы Недреманной обогнал медленно пробиравшийся по сугробам Туапсинской ветки паровоз с железнодорожным составом из платформ и вагонов.
В боях под Недреманной осенью 1918 года «Добровольческая армия» несла большие потери и погибших офицеров отпевали под погребальный звон колоколов в Ставропольских храмах. В боях этих был смертельно ранен видный белогвардейский генерал Дроздовский. Он долго болел и умер в Ставрополе [31] . Может быть отец. Иоанникий его и отпевал в Варваринской церкви?
31
Умер в Ростове, похоронен в Екатеринодаре (позже красноармейцами был выброшен из могилы… Г.Б.)