Трактат об удаче (воспоминания и размышления)
Шрифт:
Сижу я напротив В. Петрова и думаю: а ведь если соглашусь, то мне никого не придется уговаривать, я получаю возможность реализовывать мои идеи, проекты, которые, в той или иной степени готовности, лежат на полках или бродят в голове! При всех «за» и «против» этот аргумент стал решающим.
Самый простой, лежащий на поверхности, мотив добиться успеха – материальный.
Для «птицы среднего полета» каждая ступенька служебной лестницы – это возможность получить прибавку к зарплате, предпосылки улучшить свои жилищные условия. В советское время успех проявлялся, в основном,
Для сегодняшних орлов бизнеса, парящих высоко в небе, успех материализуется по-иному: переход от блокирующего в контрольный пакет акций, еще одна поглощенная компания конкурентов, яхта на один метр длиннее, чем у Дерипаски, покупка телеканала, который пять лет говорил о тебе всякие гадости…
Материальный стимул успеха понятен каждому и относится к числу эффективно действующих для подавляющего числа людей.
Оставшаяся часть населения заслуживает того, чтобы о ней поговорить подробнее. Я делю ее на три категории.
Первая равнодушна к материальным благам по очень уважительной причине: они считают, что у них и так все есть. Дело даже не в сумме банковских счетов и числе объектов принадлежащей им недвижимости и «движимости». С этим у них тоже все в порядке. Но главное – эти люди хорошо воспитаны и по своему менталитету не жадные.
Вторая – бессребреники, тончайшая, исчезающая прослойка общества, представители которой добросовестно трудятся и, не являясь зажиточными, равнодушны к материальным благам.
Третья – «пофигисты». Этим все «по фиг», «до лампочки». И сама работа, и успех, и его материальная составляющая. Психологически это люди слабые, безынициативные, часто завистливые. Как ни странно на первый взгляд, но «кнут» или «палку», насилие над собой они воспринимают как должное.
Работая в РАГСе [147] , я был научным руководителем одной исследовательской работы с солидным бюджетом, позволяющим заключить договор с таксопарком на регулярное обслуживание. Два года меня возили одни и те же водители, с которыми я, как обычно, вел разговоры «за жизнь» вообще и как на нее заработать – в частности. Короче, о режиме работы и заработках таксистов я был осведомлен.
147
Российская академия государственной службы при Президенте России.
Во время отпусков и командировок проректора по науке В. Чичканова я оставался за него «на хозяйстве» и редко, но пользовался его служебным автомобилем. Водитель проректора постоянно жаловался на низкую зарплату, на «не ту» машину, на «не то» начальство.
Однажды, когда он вновь завел свою песню, я посоветовал:
– Если все так плохо, иди на такси. По крайней мере, зарабатывать там будешь в два-три раза больше.
Ответ был откровенным:
– Так там же сейчас порядка нет, никто никого не погоняет. Хочешь – выезжай в шесть утра, хочешь – в одиннадцать, никто слова не скажет. Там я вообще на работу ходить не буду.
Такой ход мысли не безынтересен,
В день прибытия я встретился с бригадиром, и мы согласовали план наших действий: в 7.00 я поднимаю дежурных, в 7.30 общий подъем (в это же время приходит картофелекопалка), в 8.15 – завтрак, в 9.00 приходят машины с мешками, и студенты приступают к уборке.
Мы из минуты в минуту встали, приготовили завтрак, «зарядились» и вышли на поле. На поле – безлюдье и тишина…
Благо, накануне я поинтересовался, в каком доме жил бригадир, и в 9.30 уже стучал в его дверь. Дверь была не заперта. Бригадир одетый спал на кровати безмятежным сном. Рядом стояла недопитая бутылка с самогоном. Во мне проснулся мастер прокатного стана: не без применения физической силы я вывел его из этого счастливого состояния, поставил в вертикальное положение и, держа за грудки, с использованием ненормативной лексики, кратко изложил все, что я думаю о нем, о его близких родственниках и об основах колхозного строя…
Через полтора часа техника прибыла на поле.
Не скажу, чтобы эта экзекуция доставила мне удовольствие. Вечером я взял в сельпо бутылочку и направился в тот же самый дом снимать напряженность.
Как пишут в дипломатических протоколах, «встреча прошла в атмосфере взаимопонимания и взаимоуважения». «Другая сторона» признала неправильность своих действий и заявила: «Я бы на твоем месте еще не так врезал»…
Налив «по последней», я обратил внимание на убогость жилища моего собеседника, на царящий в нем бардак и решился задать не совсем тактичный вопрос:
– А что у тебя в доме так хреново? Зарабатываешь мало или достать не можешь?
Впервые за весь день боевых действий мой партнер по социалистическому разделению труда обиделся:
– Мне на все хватает! Трудодней [148] на пол-литра в день всегда набегает, закусь – вот она, в огороде. А мебеля полированные нам не нужны. Пусть куркули из Березовки за них ломаются…
Уже потом я узнал, что в деревне Березовке размещалась одна из трех бригад колхоза. Если люди из двух других жили в этих краях испокон веков, то «березовские» были вторым и третьим поколением раскулаченных (куркулей), высланных откуда-то из Черноземья в годы коллективизации. К тому времени колхозная уравниловка еще не отбила у них стремление к труду, к аккуратности, привычку к более-менее достойному образу жизни.
148
Трудодень – форма нормирования и оплаты труда в колхозах.
Теперь о причине того, что именно «пофигистам» я уделил столько внимания в книге, посвященной успеху, удаче.
В общепризнанном понимании слова «успех» это явление к ним отношения не имеет. Хотя сами они так не думают и, за исключением не так уже частых приступов черной зависти, даже жалеют тех недоумков, которые день за днем, с утра до вечера вкалывают неизвестно для чего. Приступы черной зависти появляются у них по случаю приобретения соседом чего-либо стоящего (в 1960–1970-е годы, например, – телевизора, мотоцикла). За последний век массовые приступы проявлялись в особо опасной форме революции (с поджогами домов буржуев) и раскулачивания.