Трактир «Разбитые надежды»
Шрифт:
Но никакому облаку не под силу растерзать человека, а уж тем более нескольких. Значит, это лишь маскировка, покров. Ужас заставляет жертву бежать, заставляет поверить в собственное бессилие, а уж тогда в дело вступает сам Охотник. А если все поменять? Побежать на него?» — услужливо подсказало сознание.
«Бессмысленно. Ударить должен тот, кому неведом страх, совершенно неведом. И это, увы, не я. И не Сохатый. — Леха вспомнил голос Настоятеля, когда тот говорил об Охотнике. — Воистину, это должен быть не человек, а…», — Лешага вдруг остановился и замер на месте. Псы вопросительно задрали головы. «Ну, конечно».
— Возвращаемся!
Сохатый глядел исподлобья, буравя тяжелым взглядом друзей Лешаги. Глаза Лилии еще хранили следы недавних слез, чешуйчатый почему-то казался то ли сконфуженным, то ли пришибленным и демонстративно сторонился его, стараясь при этом держаться гордо и вызывающе. Впрочем, ему не было дела до того, что ощущает в его присутствии какой-то клыкастый выродок. За много лет, прошедших со дня, когда он, подавив мятеж, принял на себя звание отца Настоятеля этой обители, сменив на посту бессменного Майора, Сохатый привык, что окружающие смотрят на него с благоговейным страхом. Замечательное ощущение! Страх — это прекрасно. Страх гибели, страх потери куда сильнее, чем сама гибель или потеря. Этим двоим сейчас, похоже, было не до того.
— Я вас отпущу, — негромко выдохнул, точно прошептал, хозяин бунка. — Обещал Лешаге, значит, выполню. Можете не сомневаться. И то сказать, — он брезгливо скривил губы, но под маской это было не слишком заметно, — ты, зверек, мне здесь ни к чему. А ты, — Сохатый еще раз с некоторым сожалением ощупал Лилию взглядом, — ты бы здесь пригодилась, но твой мужчина отстоял…
— Это неправда!
— Неправда, что отстоял? — удивленно протянул отец Настоятель.
— Я не о том! Он — не мой мужчина! — гордо заявила девушка. — Я сама по себе!
Преемник Майора водрузил на столешницу мощные кулаки и, опираясь на них, медленно поднялся во весь свой гигантский рост.
— Ты соображаешь, что говоришь?
— Он не мой мужчина, мой бы не оставил меня, а этот убежал, не оглянувшись, едва только ему дали лазейку! — выпалила девушка, и тут же на глазах ее появились слезинки.
— Так… — протянул Сохатый и тяжело вздохнул. Меньше всего ему хотелось разбираться с женскими истериками. — Ты, как тебя там, Марат, выйди, скажи часовому… — он замялся, думая, чем бы отвлечь смиренного брата на какое-то время, — пусть идет на склад и принесет большую плитку шоколада «Гвардейский».
— А-а-а… — начал было чешуйчатый, однако Настоятель и не думал его слушать.
— А сам пока станешь у двери и никого ни под каким предлогом не впускай сюда.
— Но если он не захочет идти… — замялся юноша.
— Напомни ему, что автоматная пуля пробивает дверь насквозь, — отчеканил хозяин бунка.
— Но это же… — беспомощно протянул драконид. — Он же!..
— Бегом! — рявкнул отец Настоятель с такой силой, что стоящий за дверью караульный устремился за шоколадом, едва Марат открыл дверь.
— Деточка, — понижая голос, шепнул Сохатый почти интимно, — да ты соображаешь ли, что говоришь? Если Лешага не твой мужчина, и он тебя не отстоял, то по закону и уставу я должен вернуть тебя в девичью, где всякий зрелый брат
— Но он же бросил меня! — ошеломленная Лилия шмыгнула носом.
— Бросил? — изумился преемник Майора. — Он что же, ничего тебе не сказал? — протянул Сохатый и хлопнул себя по лбу. — Ну да, конечно. Иной раз мне казалось, что это охвостье Бирюка умеет разговаривать, а он просто время от времени издает якобы осмысленные звуки, наслушался в дороге, как певчий дрозд. — Он наклонился к Лилии. — Так вот знай, деточка, за ним идет Охотник — ужас, которому невозможно противостоять. И таящаяся в нем, словно кинжал в ножнах, смерть. Если бы он взял вас с собой, у него был шанс сбежать, пока этот самый Охотник жрал бы ваши трупы. Уяснила?
Дочь старосты молча кивнула и заревела, уже не скрываясь.
— Вот ведь напасть на мою голову, — процедил отец Настоятель. — Где этот остолоп с шоколадом?! — он хлопнул ладонью по столу. — Ну, так что? Хочешь идти следом — держать не буду. Я и сам предлагал Лешаге отпустить с ним захваченных у барьера чешуйчатых. Это немного задержало бы Охотника. Эта тварь, пока всех не смолотила бы, не остановилась. А так шансов почти нет. Вернее, совсем нет, — задумчиво протянул он и раздраженно дернул плечом. — Да прекрати же ты рыдать! Смотри, вот и шоколад принесли.
«Враг силен настолько, насколько ты позволишь ему быть сильным», — это поучение Старого Бирюка Лешага твердил на бегу, как заклинание. У него была причина для радости. Затевая бег по кругу, он был готов к тому, что Охотник быстро оценит маневр и срежет путь. И готов был в любой момент броситься в сторону, вновь разорвав дистанцию. Но скрытая в тумане смертоносная тварь шла точно по следу, как привязанная.
— Это хорошо, очень хорошо, — шептал под нос Леха, останавливаясь и приваливаясь к дереву, чтобы перевести дух. — Триста вдохов, не больше. К ночи уже будем на месте, — бывший страж потрепал Черного по загривку, подбадривая. — Надеюсь, Марат тогда, у люка, во всем правильно разобрался. Не должен был ничего перепутать. Голова у него все-таки работает. Я вас скоро познакомлю, сам поймешь, — вожак радостно тявкнул. — Ладно, побежали, я понимаю, что ты устал, но так надо. В темноте лучшее время для охоты. Все. Отдохнули — вперед. К ночи сбавлю ход, пусть думает, что я выдохся, — он бросил короткий взгляд на вожака. Черный с неохотой поднялся с земли, было видно, как сильно он устал.
— Терпи, терпи, лохматый, — подбодрил воин. — На месте будет время немного отдохнуть. А сейчас бегом. Тот, кто спрятался в тумане, никого не пощадит, но и мы не пощадим.
Серая с голубыми заплатами дерюга низких облаков окончательно потемнела. Среди нависших туч, то и дело затягиваясь пеленой, светило белое око Луны. Вот они и на месте. Лешага упер руки в колени, шумно выдохнул. Знакомая полянка с камнями посредине, та самая, где он собирался развести костерок, все еще хранит следы недавней борьбы.