Трактир «Волшебная жемчужина»
Шрифт:
– Тысяча нян, госпожа!
– Это очень много… – обреченно сказала Енын, понимая, что не найдет столько денег, даже если продаст всех слуг в доме.
– Зато результат гарантирован. Говорят, все, что он предсказывает, сбывается! – подмигнула ей Суджон и вдруг расплылась в понимающей улыбке. – Вы хотите, чтобы он сказал, каким будет ваш брак?
Со всеми переживаниями Енын начисто забыла о предстоящей свадьбе, поэтому несколько секунд непонимающе хлопала глазами, глядя на служанку.
– Нет? – Улыбка сползла с лица Суджон, и она нахмурилась. – Тогда для чего вам шаман? Вы в последнее время странно себя ведете, госпожа… После болезни вас будто подменили. Вроде вы, а вроде совсем незнакомый человек.
–
– Узнала. Он не так давно переехал из бедного квартала в центр Ханяна – тут пешком идти не очень долго. – Суджон неопределенно махнула рукой.
– Неудивительно, что он купил новый дом, если берет за свои услуги такие чудовищные деньги… – проворчала Енын. – Собирайся, а матушке скажи, что я иду к лекарю.
– Но где же вы возьмете столько денег, госпожа? – изумилась Суджон, поднимаясь на ноги.
– Принесу ему все мои украшения как задаток. Я должна убедиться, что он не шарлатан. И если он сможет мне помочь, тогда… не знаю, придумаю что-нибудь, чтобы расплатиться.
У Енын не было времени, чтобы продумать все до мелочей. Если этот шаман действительно так силен, как говорят о нем люди, то она пойдет на все, чтобы достать денег. Даже украдет у отца.
– Только… госпожа… – замялась Суджон, ковыряя дырку на подоле старого платья, – от простых людей я слышала нехорошие вещи. Будто он заключил сделку с демоном, поэтому и получил свои способности.
«Я сама готова заключить сделку с кем угодно, если это спасет мне жизнь», – подумала Енын и качнула головой, обозначая, что ей все равно.
Нерешительно потоптавшись на пороге, Суджон убежала во двор, но лицо ее было испуганным, словно она сомневалась в здравом уме своей хозяйки.
После болезни Енын матушка смягчилась, боясь, что любой эмоциональный всплеск может навредить здоровью дочери, поэтому отпустила ее к лекарю, сказав только, чтобы девушки были осторожнее.
Енын нарядилась, заплела аккуратную косу, разглядывая в зеркале свое отражение. Она всегда любила наряжаться и иногда даже использовала румяна, хотя матушка твердила, что ей это не нужно – она и так красавица. Но Енын нравилось, когда ей вслед оглядываются молодые аристократы и студенты Сонгюнгвана [19] . Все это было будто в прошлой жизни, и сейчас она без особого энтузиазма перевязала косу алой лентой.
Достав из комода шкатулку с украшениями, она без сожалений собрала все и завязала в узелок. Разве могут какие-то побрякушки сравниться с ее драгоценной жизнью?
19
Корейский университет, основанный в 1398 году в качестве королевской конфуцианской академии.
– Госпожа, паланкин готов, – в дверях возникла Суджон.
Енын бегло оглядела тонкую фигурку служанки, немного подумала и достала старое платье, которое давно уже не носила. Чхима была неброской, светло-бежевой, а белая чогори как нельзя лучше оттеняла красивые глаза Суджон. Ей ведь тоже скоро придет пора выходить замуж, пусть у нее будет красивый наряд, в котором она сможет достойно пройти обряд.
– Что вы, как я могу, госпожа! – Суджон испуганно выставила вперед руки. – Слугам нельзя носить хозяйский наряд, ваша матушка накажет меня, если узнает!
– Это мой свадебный подарок. Бери спокойно, – улыбнулась Енын и поднялась с пола.
Чтобы у матушки не возникло подозрений, Енын проехала в паланкине несколько домов, затем вышла и отправилась к дому шамана пешком – незачем всем знать, что дочь министра Кима посещает такие места.
Солнце заливало многолюдную улицу, с черепичных крыш капала вода, а на дороге расплывались лужи. Да и воздух стал значительно теплее. Казалось, еще немного, и на деревьях набухнут почки. Счастливая Суджон всю дорогу что-то лопотала, рассказывая последние сплетни Ханяна. Енын не было до них никакого дела, но она кивала, делая вид, что внимательно слушает. А ведь когда-то она живо интересовалась жизнью столичных обитателей и с удовольствием обсуждала с подругой новости. Но с той злосчастной ночи она чуствовала, будто повзрослела на несколько лет, и эта милая болтовня теперь казалась глупостью.
Наконец, они подошли к дому шамана. Снаружи он ничем не отличался от других дворянских домов, разве что дверь была открыта настежь. Енын осторожно заглянула внутрь: она никогда не была в подобных местах и не знала, что ее там ждет, может быть, алтарь для жертвоприношений или еще что-то похуже. Суджон сжалась за ее спиной и ежесекундно оглядывалась, боясь, что их могут увидеть знакомые.
Через распахнутые ворота Енын увидела, что весь двор по периметру увешан разноцветными лентами и бумажными амулетами с начертанными чем-то красным символами. По обычаю, в дворянских дворах росли вишни или декоративные кустарники, но двор шаманского дома был словно мертвым – черная гладкая земля, покрытая редкими лужами. Ни одно растение не жило там. По спине Енын пробежал холодок, однако она сделала глубокий вдох и шагнула за порог.
– Г-госпожа, мне здесь не нравится, – пролепетала бледная Суджон.
– Можешь остаться снаружи, если боишься.
– Нет-нет! А вдруг что-то случится? Я иду с вами! – дрожащим голосом пробормотала служанка.
Енын благодарно улыбнулась. В другое время она бы тоже испугалась и ни за что в жизни не переступила порог такого дома, но сейчас у нее не было выбора. И не было права на страх, ведь ей предстояло самое сложное – отвоевать свою жизнь у всесильного духа.
Вдруг одна из дверей распахнулась, и оттуда вышел мужчина средних лет. Он окинул гостей пристальным взглядом, задержавшись чуть дольше на Енын, и кивком пригласил внутрь. Девушки разулись у порога и шагнули в темную, затхлую, пропахшую благовониями комнату, которую освещал лишь уставленный свечами алтарь. Комната внутри тоже была увешана амулетами, стены разрисованы какими-то надписями, и у Енын волоски на руках встали дыбом. Суджон же вовсе дрожала, неосознанно цепляясь за ее рукав. Енын сжала в руке узелок с украшениями, не торопясь отдавать его шаману.
Шаман жестом пригласил их присесть и устроился напротив за низким деревянным столом. Он не сводил изучающего взгляда с Енын, будто пытался заглянуть в ее сердце. Но она инстинктивно чувствовала враждебность этого места и не хотела раскрывать перед ним душу.
– Вы попали в ловушку сильного духа, – наконец заговорил он скрипучим, неприятным голосом. – Хотите знать, как разорвать вашу связь?
Енын с трудом сглотнула, а Суджон рядом тихонько охнула, прижав ладони к губам. В комнате было прохладно, однако лоб покрывался испариной. Енын хотела было ответить, как вдруг услышала за спиной шорох и обернулась. В дальнем углу комнаты на полу сидел ребенок. Мальчик, не старше восьми лет, оборванный, грязный, с всклокоченными волосами, в рваной одежде. Он не поднимал головы, только тихонько раскачивался из стороны в сторону. Енын удивленно подняла брови: откуда в доме шамана ребенок? Со слов Суджон, он был бездетным. На шее мальчика висел уродливый кулон на тонком шнурке – черный обсидиан с неровными краями. Чуть приглядевшись, Енын заметила, что камень источает едва заметное холодное свечение.