Трансильвания: Воцарение Ночи
Шрифт:
— Не смейте даже прерывать церемонию коронации. — Прошипела я мужу сквозь плотно стиснутые зубы. — Я ликвидирую этого клоуна.
— Лора, не смей. Он не стоит того. Один раз он тебя уже убил. — Владислав решительно крепко стиснул мое предплечье, окинув меня ледяным взглядом своих черных, как ночь, глаз.
Ненавязчиво вырвав руку, я бросила на него лишь один короткий взгляд. — Проследи, чтобы Анна стала королевой. В прошлую нашу встречу я еще не была вампиром. Сегодня же Валерий-завоеватель сложит свою голову к моим ногам.
— На поляну к лесу. — Рявкнула я Валерию-завоевателю, выходя из зала коронации, с силой захлопнув двери, чуть приподняв руку и используя знак ‘Гравитацио’, чтобы тащить бывшего короля Валахии за собой, как щенка на поводке. Не отпуская своего свекра ни на шаг от себя, весь путь из замка до поляны удерживая магическим знаком возле себя, я приняла свой меч из рук дворецкого на первом этаже, воззвав его
Предоставив отцу мужа возможность сражаться и использовать свой меч, я хищно усмехнулась ему, высоко подняв оружие, подаренное Дэнеллой Тефенсен, над головой. Мы рубились со скоростью света, вращаясь в вольтах и пируэтах, и я, в конце концов, признала, что воин из него, в принципе, не такой уж и плохой. Но он выдохся. И довольно быстро, потому что я была неутомимым бессмертным и проклятым созданием. Дыхание седовласого и седобородого виновника всех моих бед стало учащенным, движения замедлились с очередным оборотом вокруг себя, с каждым вольтом, финтом и пируэтом он все больше иссякал, когда я, наконец, приставила кончик клинка к его горлу, вздернув им голову Валерия-завоевателя кверху. Обреченность тяжелой тенью залегла в его глазах.
— Интересно только одно. — Сладко пропела я с неприкрытой угрозой в голосе, не сводя взгляда с пожилого узурпатора. — На что ты рассчитывал, прерывая коронацию моей дочери?.. Выжить? На то, что я проявлю милосердие и отпущу тебя, пару раз пнув под дых и плюнув в спину? Ты сжег меня заживо. Из-за тебя моя дочь повесилась. А мужчина, который стал для меня всем в жизни… Его ты изуродовал больше всех остальных, потому что ломал его психику, начиная с детства. Шрамы, побои и ссадины на теле шестилетнего ребенка. Так со своим чадом может вести себя только чудовище. А потом ты гнал и травил его веками, сговорившись со всеми профессиональными охотниками и Святым Орденом в Ватикане уничтожить его в девятнадцатом веке, при всем том, что он не портил тебе жизнь, а жил со своими невестами, пытался воскресить своих детей, и все на этом! Из-за тебя погибли мои настоящие родители, и я росла нелюбимым и нежеланным подкидышем. Ты поспособствовал смерти моей бабушки, перерезал мне глотку. На что ты надеялся, скажи мне?!
— Я устал бежать, ведьма. — Сухо и холодно отрезал Валерий-завоеватель. — Я мог бы скрываться так вечно, даже не пробуя вас уничтожить, но вот вы… Как ты и говорила на том столбе. Больше не люди. Но снова все в сборе. Владислав, Маргарита и Адриана. Как и в пятнадцатом веке. Бремя тяжкой любви позволяет ей мучительно возрождаться вновь и вновь. Вы все переродились. Все в добром здравии. А моя Алианна гниет в земле почти шесть столетий. Я не боюсь смерти. Убей меня, цыганская безродная бесноватая сука! Ты не изменишь себя никогда. Хоть десять раз переродись, хоть выучись на педагога и пройди курсы любви и всепрощения, ты все равно останешься продажной тварью своих темных духов и подстилкой вырожденного моей любимой щенка, который до сих пор так и не стал мужчиной. Он стал еще большим закомплексованным животным за века, все инстинкты которого твердят ему прятаться под юбкой у своей суки, которую он уже шесть веков забыть не может только потому что она лишила его невинности и отсосала, когда было необходимо. Что же ты медлишь, цыганская тварь? Давай, руби!
С силой надавив на клинок, я с удовлетворением проследила, как тонкое лезвие входит под кожу на горле узурпатора и хищно ухмыльнулась. — Это еще не все, Валерий. Назови. Мое. Настоящее. Имя. Глядя мне в глаза. И тогда я охотно подарю тебе смерть.
Его лицо исказилось такой гримасой ненависти, что эта самая гримаса была, пожалуй, в состоянии напугать и заставить отшатнуться любого смертного. Но я этим смертным уже не была.
— Маргарита Ланшери, проклятая…
Договорить он не успел. Издав нечеловеческий вскрик, я рубанула наотмашь. Голова Валерия-завоевателя мягко откатилась к одному из деревьев нашего хвойного леса. С улыбкой вытерев окровавленное лезвие меча о подол своего торжественного малинового платья, я бросила через плечо, крутанувшись на каблуках и направившись в сторону замка. — И я — не безродная цыганка, тупое чмо. Я — гражданка Соединенных Штатов Америки…
Пока чета Вольф постепенно вступала в монархические обязательства и была загружена государственными делами и проблемами, мы с мужем, ныне бездельники и тунеядцы, праздновали смерть узурпатора Валерия-завоевателя, но не всем замком, а узким кругом собравшихся. Кроме нас за столом восседали Милена, которую я насильно вытащила из ее мира, начисто забыв о ревности, потому что сестра заслужила эту минуту торжества, как и все мы; наш дворецкий, Роберт, и, разумеется, вездесущая Дэнелла. Сначала пили, потом рассказывали истории. Моему многострадальному
Прикорнув на краешке кровати, чтобы случайно не разбудить любимого, я погрузилась в сон, который пробудил вторую ступень памяти, возвращая мне недоступные ранее воспоминания из девятнадцатого века…
1820 год.
Рыжеволосая девушка закрыла глаза и погрузилась в воду с головой. Через пару минут она вынырнула, заправила за уши свои намокшие длинные волосы и откинулась спиной на край ванной. Теплая освященная вода с приятным запахом елейного масла ласкала кожу, и юная Аниита Саливан позволила себе понежиться в ней еще минут десять. Затем, однако, она встала, завернулась в белое махровое полотенце и вышагнула на холодный кафель. Сегодня ее ждало ответственное задание. Каждая минута была дорога, поэтому больше восемнадцатилетняя охотница не могла тратить время попусту, даже на приятные человеческие необходимости. Потрепав рукой свои распрямившиеся от воды длинные рыжие волосы, она подошла к зеркалу, решительным движением руки стерла с него запотевшую пелену и встретилась с глубоким и пронзительным взглядом своих зеленых глаз. Почему ее глаза обладали таким изумрудным оттенком, сама Аниита дать себе в том отчета не могла. Ее семья со стороны отца обладала вполне себе нордической холодной внешностью. Почти у всех представителей старинного рода охотников были небесно-голубые очи. Со стороны же матери встречались лишь кареглазые шатены. А она была иной. Зеленый цвет ее глаз был каким-то манящим, зачаровывавшим своей глубиной. Сбросив полотенце на кафель и окинув придирчивым взглядом свою стройную фигуру: длинные ноги, узкую талию, широкие бедра и высокую грудь, нарушавшую все законы гравитации, девушка закусила губу практически до крови, когда услышала негромкий голос Тани Лианны Саливан из ее комнаты.
— Аниита, поторапливайся! Чай остывает. Не нагрянешь же ты в замок вампира, злодея номер один последнего тысячелетия, к ночи, чтобы он осушил тебя на месте…
Послушно кивнув своему отражению, охотница покинула ванную комнату и, войдя в свою комнату почти что нос к носу столкнулась с низкорослой, худощавой, коротко стриженной шатенкой лет тридцати пяти. Со своей матерью.
— Ты понимаешь, какая ответственность возлегла на твои плечи, Аниита? Понимаешь, что права на ошибку у тебя не будет? Понимаешь, что миссия твоя священна, а долг перед Господом Богом не позволит отступить? — Спрашивала дочь Таня Саливан, затягивая тугой латексный коричневого цвета корсет на груди дочери. Заплетя ее волосы на манер французской косы, женщина коснулась ладонью лица Анииты.
— Понимаешь? — Еще раз спросила она.
— Если честно, не совсем. Что позволит ему, если, как ты говоришь он — бездушный и беспринципный монстр, не убить меня в тот же момент, как только увидит? Как вообще подобраться к королю вампиров и ликвидировать его, оставшись в живых? Или вы с папой на заклание меня отправляете? — Нахмурила брови юная охотница.
— Он не сможет поднять на тебя руку, каким бы бездушным чудовищем ни был. Ты — реинкарнация его жены, за которую он продал душу. Смотри.