Трансильвания: Воцарение Ночи

Роксенбер Лорелея

Зачем он разрывал мне сердце? Мне и без этого было нелегко осваиваться на новом месте, а он заставлял меня скучать по нему, по дому, страдать от угрызений совести, которыми я не должна была терзаться вовсе, учитывая отношение ко мне в семье. Я получила от него порядка двадцати сообщений, по два-три за каждый день, проведенный в Чикаго.

Отбросив в сторону печальные мысли, ухватившись за психиатрическую больницу, как за лучик последней надежды, я совершила вызов на номер ‘555-55-22’.

— Заведующий Психиатрической Больницы №14. Я Вас слушаю.

Голос мужчины оказался довольно приятным. Он ласкал слух.

— Здравствуйте. Меня зовут Лора Уилсон.

Я прочла Ваше объявление в интернете о вакансии на должность повара. Около двух недель назад я закончила Институт Кулинарии в Хартфорде и получила диплом с отличием о высшем образовании. Я хотела бы поинтересоваться, есть ли у меня шанс быть принятой к Вам на работу?

На добрых секунд пятнадцать в трубке воцарилось молчание. Затем мужчина спросил на два тона ниже.

— Сколько Вам лет, Мисс Уилсон? По голосу слышу, что Вы еще очень молоды.

— Почти семнадцать. — Я почему-то смутилась.

На связи повис приглушенный вздох. — Вы еще так юны, Лора. Поищите себе другое место работы. Вы нам… — Заведующий выждал несколько томительных минут молчания. — Не подходите.

— Пожалуйста. — Мой голос своей надломленностью удивил даже меня саму. — Вы даже не представляете себе, как мне нужна эта работа, Мистер. Не отказывайте мне, умоляю! Мой дом остался в Хартфорде. Здесь, в Чикаго, я доживаю на свои последние деньги, мне некуда податься, нечем платить за проживание в гостинице. Если так и дальше пойдет, я окажусь на улице. Молю… Есть в Вас хоть капля человечности?..

На несколько минут в трубке снова воцарилось напряженное молчание, затем заведующий нарушил его каким-то грустным и обреченным голосом.

— Скажите мне, Мисс Уилсон, Вы умеете работать беспрекословно, выполнять поручения без колебаний и лишних вопросов? Настолько ли Вы безрассудны, чтобы в шестнадцать лет ставить свою жизнь под угрозу? Нам… — Секундная пауза. — Нужны работники всегда. Вопрос лишь в том, подходите ли Вы нам? Готовы ли Вы к этой работе?

— Я готова. Можете во мне не сомневаться.

— Будь по-вашему. Подъезжайте завтра с утра оформлять документы. После этого Вы сразу сможете приступить к исполнению своих обязанностей. Наш адрес легко найти на просторах интернета. Я буду ожидать Вас к восьми. Спец-одежду получите на месте. Не опаздывайте.

В трубке послышались короткие гудки. Я победно улыбнулась своему отражению в зеркале на стене. Долой рабство и унижения. Прощай, никчемная прошлая жизнь, больше я к тебе никогда не вернусь…

Психиатрическая Больница штата Иллинойс номером четырнадцать находилась всего в двадцати минутах от моей гостиницы. Поймав такси и заплатив водителю два доллара, я отчетливо назвала улицу и номер дома и склонила голову на дверное оконное стекло машины. Больница оказалась видна издалека. Высокое серое и оформленное в готическом стиле здание казалось бесконечным из салона такси. На небе сгустились темные зловещие тучи, словно предвещая беду, а здание всем своим видом отталкивало и упрашивало бежать прочь. Да вот только те, кому некуда бежать, не внемлют таким молчаливым советам и знакам, посланным судьбой. А они были. Странным оказалось уже то, что водитель высадил меня посреди шоссе, наотрез отказавшись подъезжать к воротам, сопроводив довольно странными речами свой отказ.

— Жалко тебя, девочка. Еще жизни не познала. А уже смерть. Она за тобой. Она облюбовала тебя и ждет удобного момента, чтобы запустить свои когти в твое горло. Береги себя.

Позже я обнаружила, что два доллара, которые я отдала водителю, таинственным

образом оказались в кармане моих джинс, а такси, стоило мне отвернуться, чтобы окинуть больницу оценивающим взглядом, мистически и бесшумно исчезло с проезжей части так, будто бы его и не было вовсе.

Больница, на первый взгляд, казалось, была лишена всяких признаков жизни и существовала в каком-то полусне. Медперсонал в белом лениво перемещался по ветхим коридорам. Постройка просила всем своим видом обновления, но, видимо, властям города не было до этого никакого дела. Мимо меня медленно проскользил пожилой старик с полубезумным взглядом и неопрятными седыми, разметавшимися по его плечам волосами в темно-зеленой поношенной пижаме, и полуживая медсестра, спешно схватив его за руку, проводила в палату.

У самой двери он обернулся в мою сторону и улыбнулся дико и страшно.

— Смерть, девочка, здесь везде смерть. Мы обречены. Я обречен. Она обречена. — Старик пальцем указал на свою сопровождающую. — И ты теперь тоже.

Я изумленно взглянула на медсестру, и она нервно пожала плечами, тихо извинившись, вжав голову в плечи и подталкивая старика к двери.

— Пожалуйста. Мистер Уингфилд. Пройдите к себе.

— Мы все обречены. — Взвыл дедок, и лицо его исказила гримаса безумия…

Я зябко поежилась. Его глаза сильно испугали меня, но не мне было осуждать его за сумасшествие… Не прошло еще и месяца с тех пор, как я сама находилась на грани отчаяния и безумия. И пусть сейчас сон стабилизировался, кошмары на время отпустили из мертвого захвата, а лекарства, прописанные Ноланом работали, как часы, все же я понимала, что грань между нормальностью и психическим расстройством тонка, как паутина…

Не помню, как судьба привела меня к зоне рекреации. Я брела будто во сне, все еще не справившись с состоянием шока. Я была сбита с толку и речью водителя такси, и словами безумца. Оба они утверждали, что это место — Цитадель Зла, а я не могла с точностью утверждать, что им нельзя доверять. Больница давила атмосферой, всем своим видом и состоянием. Вдобавок к удручающей картине зарядил дождь, дополнив и без того серую картину небес еще несколькими оттенками серости. Больные сидели за столами в зоне отдыха, собирая паззлы и составляя из кубиков слова. Глубоко ушедшие в себя, психически разломанные, кто из них находился в межмирье, а кто уже и вовсе не принадлежал этому миру.

Пожилая старушка у окна считала листья на дереве, заглядывавшем сквозь полуоткрытые ставни.

— Пятьдесят шесть. Пятьдесят семь. Пятьдесят восемь. — Губы бормотали в полубреду, поминутно сбиваясь и начиная песню счета заново. Снова и снова.

Я присела на стул рядом с ней и попыталась завести разговор.

— Здравствуйте, Мисс. Меня зовут Лора. А как Ваше имя?

Больная посмотрела мне прямо в глаза, улыбнулась и, широко открыв рот, вдруг выкрикнула.

— Шестьдесят один!

Тогда я отдала себе отчет в том, что смотрела она не на меня, а скорее сквозь. Меня она просто не замечала.

— Можете не стараться и не тратить время. Она Вам не ответит. Миссис Спаркл здесь с тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Она в таком состоянии с тех пор, как муж ее внучки в состоянии аффекта на ее глазах зарезал двух ее маленьких правнуков и свою собственную жену. Бедняжка не вынесла этого и сошла с ума. Теперь она где-то далеко. А чтобы успокоиться, она постоянно считает. Все, что попадается на глаза. Рассудок — хрупкая вещь, Мисс Уилсон. И эта вещь так легко ломается. Вряд ли Вы найдете повод не согласиться со мной…