Трапеция
Шрифт:
позади него.
– Парень, мы наверняка сможем ладить, если будем держать себя в руках. Давай
пообещаем друг другу больше не заводиться, а?
Томми ощутил, как его раздирает старая полузабытая боль.
– По-моему, с обещаниями нам как-то не везет.
– Это точно, – сдавленно согласился Марио. – Мне до смерти за себя стыдно.
Тебе от этого легче?
Томми молча покачал головой. Ему, скорее, было тяжелее. Что-то глубоко внутри
подсказывало, что на этот раз они должны
насмарку – только он не знал почему. Он не был достаточно искушен в
философских раздумьях, чтобы считать себя проводником Марио к спасению, но
в то же время как бы ходил на цыпочках вокруг этой мысли и отчаянно стыдился
собсвенной заносчивости. Теперь он знал, насколько это самонадеянно.
Я должен вернуть его на Побережье в целости и сохранности. Потому что он
нужен мне таким. Но для этого надо найти способ уживаться так, чтобы не
порвать друг друга в клочья. Я должен что-то придумать, потому что его нервы
никуда не годятся, а мои пока еще в порядке.
Томми прислонился к Марио затылком, потом повернулся и обнял его за пояс, сам не осознавая, что часто проделывал так, когда был маленьким.
– Черт возьми, приятель, – пробормотал он, – если бы эти разборки приносили
тебе пользу, я бы, наверное, позволил себя лупить. Но ты же потом буквально на
куски рассыпаешься.
– Ох, безумный мальчишка, – прошептал Марио. – Дурной безумный мальчишка.
А потом, без всяких переходов, печальное и торжественное скрещенье рук
превратилось в тесное напряженное объятие. Томми впервые – смутным
проблеском – понял, как это напряжение появляется в Марио, затем мысль ушла
без следа. С минуту они не двигались, будто бы надеясь, что какой-то
мистический процесс позволит их измученным телам слиться воедино. Это было
привычно неуклюжее, бездыханное состояние – с неминуемым чувством
неловкости и коротким жестким разочарованием от неспособности тел
сиюсекундно вплавиться друг в друга. Наконец, Марио пробормотал:
– Ну давай же, давай…
И толкнул Томми на диван. Они даже не позаботились раздеться.
На следующий день к аппарату подошел Бландинг и молча смотрел на них
несколько минут. Потом махнул Томми.
– Я видел вас на днях. Помнишь, я говорил, что, если ты окажешься полезным для
шоу, дам прибавку? Будешь выступать с гимнастами?
– А что скажет Реддик?
– Мнение мистера Реддика здесь не так уж важно, сынок. Я с ним поговорю.
Поль Реддик постучался к ним в трейлер спустя несколько часов и сказал, стараясь выглядеть дружелюбным:
– Мэтт, босс велел взять твоего младшего брата в номер.
смотришь?
– По мне, так пускай, – пожал тот плечами. Но когда дверь закрылась, нахмурился: – Том, какого черта…
– Сам сегодня впервые услышал. Бландинг просто подошел ко мне утром и
спросил, буду ли я летать.
Марио смерил его пронзительным взглядом, потом расслабился.
– Ага, знаю… Бландинг совсем помешался на номерах. Он бы мальчишку
Чандлера наверх загнал, если бы я дал добро.
– Во всяком случае, он был бы не намного хуже Инны Реддик.
– Тише, – скривился Марио. – При Бландинге не ляпни. Инна – его сестра.
Снова выступать на публике было странно. Возможно, некоторые жители этих
городков видели его еще в детстве, с Ламбетом. На мостике Томми все время
подмывало то исправить тайминг Инны, то силой заставить ее принять более
классическую позу, и он только диву давался, как Марио удается сдерживать
свою страсть поучать, добиваться совершенства и красоваться. Неужели он все
это утратил?
Как и всякий вольтижер, вынужденный работать с незнакомым ловитором, Томми
порядком нервничал. И все-таки все они доверяли друг другу жизни. Поль и Инна
ничего о нем не знали, но все равно полагались на слово Марио. Что они
чувствовали по поводу новичка, втиснутого в номер? Прежде всего, они были
профессионалами.
После шоу Инна Реддик подошла к ним.
– Приходите в трейлер, когда переоденетесь. Отметим успешный дебют.
Трейлер Реддиков был больше того, который делили Томми и Марио –
прибранный, с занавесками на окне и тявкающим щенком на привязи. Угощали
кофе, холодным пивом и бутербродами с толстыми ломтями ливерной колбасы.
Мужчины с удовольствием ели, а Инна, лениво растянувшись на диване, покачивала босой ногой с длинными алыми ногтями и наблюдала за ними. Поль
протянул ей банку пива.
– Инна, ты тоже празднуешь.
– Спасибо, я буду кофе… Мне нельзя набирать вес, – она ухмыльнулась и
перевернулась на другой бок. – Ладно, Мэтт, давай начистоту. Кто вы двое на
самом деле? Я видела этот пассаж и точно знаю, что фамилии Гарднер там не
было. Какой-то Гарднер выступал у Фререс и Страттона, но тот работал с
блондинкой на двойной трапеции…
– Это мой брат Джонни и его жена, – ответил Марио после секундной заминки, и
Томми понял, что им крупно не повезло.
Инна Реддик, как и Рэнди Старр, оказалась обладательницей той
феноменальной памяти, которая порой встречается у людей, вращающихся в
мире шоу-бизнеса. Она никогда не забывала лиц и представлений.