Траурный эндшпиль
Шрифт:
Профессор Побожий как-то сказал мне, что многие относительно спокойные и пригодные для жизни места, преимущественно в сельской местности, станут источником генерации классических общин. Это сейчас есть возможность для существования «чистых» боевиков, то есть тех, кто ест за счёт трофеев с тел врагов и мародёрки, а вот когда всё будет разграблено и выедено, настанет период, когда надо будет каждый день кушать за счёт чего-то другого.
Тогда многие суперы и развитые обычные люди сами осядут на землю и начнут её обрабатывать, а
Техника, скорее всего, не сохранится, поэтому с каждым поколением инструменты начнут становиться всё примитивнее и примитивнее, пока не опустятся до уровня Ренессанса или раннего Нового времени…
Размышляю над этим и продолжаю хлестать Романа пощёчинами и поливать его ледяной водой.
На чём я остановился? Ах, да, общины…
Короче, рабовладельчеством наше разрозненное общество, в основном, переболеет, сохранив лишь незначительные его признаки, а потом всё скатится к наиболее устойчивой форме общественного устройства — к сельской общине.
А дальше всё пойдёт по уже известному мне сценарию — общины начнут покоряться самыми отбитыми и жестокими ублюдками, начнут объединяться в маленькие общественные союзы и так вплоть до первых полноценных государств.
Кто первым сумеет сформировать обширное государство, тот и получит затем всю власть, ведь с самой большой и самой сильной рыбой в океане будет просто некому конкурировать.
Суперы на эти естественные процессы не повлияют, а лишь добавят им больше динамики…
— А-а-а… — издал Роман первый звук.
— Говорить можешь?! — сразу же взял я его за ворот. — Переводить можешь?!
— Могу… — ответил он.
— Переводи! — потребовал я. — Быстрее, пока он не сдох!
Хайнрик уже посерел кожей, видно, что ему осталось недолго, поэтому надо поторопиться с допросом.
— Давай… — проморгался Роман.
— Как избавиться от паралича? — спросил я у немца, а Роман перевёл.
— Он говорит, что это само пройдёт, постепенно, — перевёл он мне ответ. — Просит пощады, говорит, что может быть полезен.
— Нахрена он устроил всё это? — спросил я.
— Говорит, что ты взял его с какой-то целью, — ответил Роман. — Он боялся, что мы сожжём его, как тех негров.
— Ложь! — отрезал я и надавил на один из гвоздей.
Хайнрик захрипел, после чего медленно замотал головой.
— Говорит, что он всегда так делал, — перевёл Роман. — На остров приходили всякие, грабили его землю, как остальные. А ещё он хотел попасть на Майорку, где можно было встретить старость.
— Я тебе не обещаю Майорку, — усмехнулся я. — Но обещаю местечко погорячее…
— Всё? — спросил Роман, держащийся только на моей руке, сжимающей его воротник.
—
Хайнрик начал что-то говорить.
— Что он там пролепетал? — спросил я.
— Говорит, что это всё Зандменьшен, — ответил Роман. — «Дрёма» или «Песочный человек» — это из германского фольклёра. Утверждает, что не виноват.
— Ага, Рафик не уиноуат, ха-ха, — усмехнулся я. — Дуболом, не отставай!
Поднимаюсь на палубу, где веду Хайнрика к асбестовому одеялу.
— Дуболом, вставай по центру, — приказал я. — Сейчас остальные принесу!
Приношу асбестовые покрывала, укладываю их вокруг, после чего занимаюсь дровами. Делаю грандиозный костёр, потому что большому мудаку и костёр нужен большой…
— На-а-айн… — жалобно просипел старик.
Надеваю маску Тесея.
— Тебе жертвую, Бия! — воскликнул я и поднёс к костру раскалённый топор.
Вспыхивает чёрное пламя, быстро поглощающее Хайнрика и обращающее его в чёрный пепел, который тут же сдувается порывом ветра. Вот так и будет с каждой мразью, с каждой подколодной змеёй…
— Молодец, — произнесла прямо у меня в ушах Бия. — Я не сомневалась, что ты пройдёшь это испытание.
— Это было испытание?! — воскликнул я, полностью сконцентрировавшись на этом разговоре. — Вы это спланировали?!
— Нет, мы этого не планировали, — ответила богиня насилия. — Но, да, мы знали, что так и будет. Благодаря мамуле. Она не говорила мне, что ты его обязательно пройдёшь, но заранее знала итог.
Вот же… Давай вот так эпические сферы с «Провидением» всяким богиням…
— Почему не предупредили?! — возмутился я.
— А должны были? — с усмешкой спросила Бия. — Как мы могли окончательно удостовериться в том, что ты — именно тот верный, который спасёт эту реальность? Теперь мы удостоверились.
— Всё равно, это было очень некрасиво, — покачал я головой.
— По человеческим меркам — возможно, — не стала спорить Бия. — Но не по божественным. Тебе сильно повезло, что мы ещё не вышли в полную силу. Тот же Зевс…
— Чем вы лучше Сатаны? — спросил я.
— Мы никогда не говорили, что мы лучше, чем он, — произнесла богиня насилия и мощи. — Ты сам это себе придумал.
— И что теперь? — поинтересовался я, внутренне признавая её правоту.
Я сам себе придумал этот образ благородных и добрых богов, которые противостоят злому и страшному Сатане. Фильмы и сериалы о древнегреческих богах создали особое представление о них, а ведь оно не обязано было иметь ничего общего с объективной реальностью.
— Приводи свою команду в порядок, восстанавливай ущерб, а завтра к тебе прилетит посланник, который даст тебе то, чего ты хочешь, — ответила Бия. — И я благодарю тебя, мой верный, за столь щедрый дар. Этот супер был по-особому силён и опытен. Мне нравится то, что я получила.