Травля русских историков
Шрифт:
Под арестом Е. В. Тарле пробыл сравнительно недолго и уже 3 июня 1901 г. в числе немногих был освобожден и выслан из Киева. И сразу же по городу поползли слухи «совершенно, — как уверял начальник Киевского губернского жандармского управления, — ложные», что, находясь в тюрьме, Тарле «не был солидарен с другими, отстал от них, выдал в показаниях своих товарищей и состоит агентом жандармского управления»{170}.
Слухи эти переросли в уверенность, когда стало известно, что Е. В. Тарле получил разрешение приехать на несколько дней из Варшавы в Киев для защиты своей диссертации, которая и произошла 14 октября 1901 г. Вот здесь-то и решила дать бой «демократически настроенная молодежь» и «либеральная профессура» мнимому «предателю», устроив ему обструкцию. Из семи выступивших профессоров: Н. М. Бубнов, Н. П. Дашкевич, Е. Н. Трубецкой и др. только один — его научный руководитель профессор И. В. Лучицкий
«Киевская история» больно ударила по самолюбию Е. В. Тарле. Однако научной карьере его она не помешала, и в 1903 г. он получил престижное по тем временам место приват-доцента по кафедре всеобщей истории Санкт-Петербургского университета. Не остудила она и горячую голову молодого ученого, лекции которого по истории Французской революции отличались большой тенденциозностью, с чем, собственно, и была связана их популярность среди студенческой молодежи.
18 октября 1905 г. по случаю издания царского манифеста у здания Технологического института состоялась антиправительственная демонстрация, участвовал в ней и Е. В. Тарле, выступив с яркой, эмоциональной речью о значении Французской революции. Ранение Е. В. Тарле, полученное им от удара палашом корнетом Фроловым, наделало в свое время много шума. Сам корнет, еще совсем молодой человек, присланный во главе эскадрона конногвардейцев для поддержания порядка, оправдывал свои действия тем, что «бросился» в атаку, во время которой пострадал Е. В. Тарле, выведенный из себя напором сыпавшихся на него незаслуженных оскорблений{172}.
Биограф Е. В. Тарле, Е. И. Чапкевич, утверждает, что ученый был ранен в голову{173}. Существует, однако, и другая версия этого инцидента, согласно которой удар палашом был нанесен все-таки не по голове, а по плечу, причем причиной неадекватного поведения корнета Фролова явились неосторожные слова Тарле по адресу его матушки, бывшей любовницы Евгения Викторовича{174}.
Как бы то ни было, история эта получила большой резонанс в обществе и еще больше упрочила популярность Е. В. Тарле в либеральных и демократических кругах, а его фотография, запечатлевшая забинтованного приват-доцента на больничной койке, не только появилась в газетах, но и была даже издана в виде почтовой открытки. Заслуживает внимания мнение об этой истории такого авторитетного человека, как С. Ю. Витте, бывшего в ту пору председателем Совета министров. «Признаться, — писал он в своих воспоминаниях, — я тогда Тарле не пожалел, так как он все смутное время в университете читал тенденциозные лекции о Французской революции, и не счел приличным хотя бы после 17 октября держать себя спокойно, как подобало бы себя уважающему профессору»{175}.
Последующие годы политическая физиономия Е. В. Тарле приобрела еще более радикальный характер: есть даже сведения о принадлежности Евгения Викторовича к меньшевистской группе РСДРП.
Общественная активность Е. В. Тарле органично сочеталась у него с напряженной научно-исследовательской деятельностью. В 1909–1911 гг. выходит в свет капитальная работа Е. В. Тарле «Рабочий класс во Франции в эпоху революции (1789–1799)»{176}, защищенная им 27 апреля 1911 г. в качестве докторской диссертации. В качестве официальных оппонентов на защите выступили проф. Н. И. Кареев, Э. Д. Гримм, И. В. Лучицкий{177}. В 1913 г. Е. В. Тарле публикует новую работу «Континентальная блокада»{178}, в 1916 г. — еще одну — «Экономическая жизнь королевской Италии в царствование Наполеона I»{179}.
Вскоре после защиты докторской диссертации весной 1913 г. Е. В. Тарле был назначен профессором Юрьевского университета, где он и проработал вплоть до весны 1918 г.
Февральскую революцию Е. В. Тарле встретил, таким образом, в Юрьеве. Причем, как пишет его современный биограф Б. С. Каганович: «…встретил с радостью и энтузиазмом, она была осуществлением его многолетних
Начинается процесс сближения Е. В. Тарле с кружком С. Ф. Платонова и его семьей, хотя, казалось бы, более далекого от С. Ф. Платонова и его окружения человека, чем Е. В. Тарле, представить себе трудно. Внимание же С. Ф. Платонова Е. В. Тарле привлек тем, что старался направить на научный путь его старшую дочь Нину — сотрудницу Русского музея, занимавшуюся Вольтером и историей Французской революции. Ученицей Евгения Викторовича считала себя и другая дочь С. Ф. Платонова — Наталья Сергеевна. Во всяком случае, уже с начала 1920 годов Е. В. Тарле становится своим человеком в семье С. Ф. Платонова.
Однако по-настоящему близких отношений между двумя учеными так и не установилось. Как бы то ни было, Е. В. Тарле, как показывал в 1930 г. профессор С. В. Рождественский, «…был кумиром в семье Платоновых. Он, можно сказать, очаровал его дочерей, в частности, Наталью и Нину, и без его участия редко разрешались какие-либо важные вопросы… В моих глазах, — продолжал далее С. В. Рождественский, — Тарле всегда был корыстным человеком, большим любителем денег, ради них он всегда был готов на все»{181}.
Что касается политических взглядов Е. В. Тарле, то здесь С. В. Рождественский был менее определенен. Если в кружке С. Ф. Платонова Е. В. Тарле, по его словам, «всегда был ярым монархистом», то в других местах и с другими людьми, он, по его наблюдениям, «мог представиться человеком совершенно других политических настроений»{182}.
Арестованный Ю. Г. Оксман в своих показаниях 1930 г. сближение Е. В. Тарле с С. Ф. Платоновым в середине 1920-х гг. склонен был объяснять как определенный тактический ход с его стороны, необходимый ему для успешного избрания при поддержке С. Ф. Платонова в Академию наук{183}. И действительно, уже в декабре 1921 г. по представлению академиков С. Ф. Платонова и Ф. И. Успенского Е. В. Тарле был избран членом-корреспондентом Российской академии наук. 7 мая 1927 г. по представлению академиков Ф. И. Успенского, В. П. Бузескула, М. М. Богословского и С. Ф. Платонова Е. В. Тарле был избран действительным членом Академии наук СССР.
В 1922 г. под редакцией Ф. И. Успенского и Е. В. Тарле начал выходить журнал по всеобщей истории «Анналы». Фактическим редактором его был Е. В. Тарле. У него же на квартире располагалась редакция журнала. Среди его авторов — Ф. И. Успенский, И. М. Гревс, Ф. Ф. Зелинский, А. Е. Пресняков, Д. Н. Егоров, С. А. Жебелев, В. Н. Бенешевич и другие крупные ученые. Последний, четвертый том издания вышел в 1924 г.
И, конечно же, как и в дореволюционные годы, Е. В. Тарле много выступал с публичными лекциями по вопросам внешней политики. Лекции эти неизменно пользовались большим успехом у слушателей, так как Е. В. Тарле был замечательным лектором. Весьма плодотворными оказались 1920-е гг. для Е. В. Тарле и в научном плане. Одна за другой выходят в 1928 г. его монографии: «Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства. От конца империи до восстания рабочих в Лионе» (М.; Л., 1928) и «Европа в эпоху империализма (1871–1919)» (Л., 1928). В последней из них Е. В. Тарле, в частности, показал, что виновниками развязывания Первой мировой войны были все великие державы — и те, которые объявили войну, и те, которым она была объявлена, в том числе и Россия. Это, однако, не спасло его от яростных нападок М. Н. Покровского, обвинившего автора в антантофильстве{184}.
С 1924 г. практически ежегодно Е. В. Тарле ездил от Ленинградского университета, а затем и Академии наук в научные командировки во Францию — Национальный архив, Национальную библиотеку и Архив Министерства иностранных дел в Париже. Здесь, собственно, и был собран материал, легший в основу его работ в середине и второй половине 1920-х годов, о которых у нас уже шла речь. Заграничные командировки дали Е. В. Тарле прекрасную возможность познакомиться практически со всеми светилами тогдашней французской исторической науки: А. Оларом, К. Блоком, Ш. Шмидтом, Э. Дрио, Ш. Сеньобосом, а также знаменитыми филологами С. Леви и А. Мазоном. Именно этому обстоятельству — обширные зарубежные знакомства Е. В. Тарле вкупе с его тесными связями с С. Ф. Платоновым и его кружком — и был, судя по всему, обязан новоиспеченный академик своему аресту.