Тренировочный День 5
Шрифт:
— Хм. Любопытно. Ты знала о том, что Федосеева предпочитает блондинок? — задумчиво произносит Синицына.
— Я?! Нет! Откуда мне знать! И… что тут твориться?! Лилька! Валя!!
Глава 15
Марина Козлова, корреспондент издания «Вечерняя Правда Колокамска»
Теплый летний ветерок лениво колыхал занавески на окне, где-то вдалеке послышался отрывистый гудок тепловоза. Марина откинулась на спинку стула, опасно балансируя на двух задних ножках, положила босые ноги на стол, совсем рядом с печатной машинкой. Нужно было писать статью, она обещала Семен Семеновичу еще вчера, но небо за окном сияло ослепительной синевой,
Марина задумчиво почесала кончиком карандаша свою голову, потом положила его под нос и приподняла верхнюю губу, удерживая карандаш на месте. Подумала о том, что она могла бы выступать в цирке, выходить под барабанную дробь в слепящее пятно прожектора и под кривляние конферансье с клоунским носом — балансировать на стуле, удерживая карандаш между верхней губой и носом. А потом какой-нибудь стажер из редакции «Вечерней Правды Колокамска» написал бы о ней статью для четвертой страницы газеты с заголовком «Вот какие таланты пропадают на производстве». Она вздохнула и посмотрела на деревянного, уже порядком рассохшегося суслика, которого в свое время ей подарили во время посещения детского дома с трудовым уклоном.
— Даже названия придумать не могу. — пожаловалась она деревянному суслику: — ничего в голове нет. Ни-че-го. Пусто. Только перекати-поле катится и ветер завывает. А ведь я отличницей была на журфаке. И все для чего? Чтобы вот сейчас на стуле раскачиваться и заголовок статьи выдумывать?
— Маринка! — в кабинет врывается молодой человек и с его приходом все тут же меняется. Во-первых, она теряет равновесие, взмахнув руками и едва не упав назад. Во-вторых, она задевает ногой вазу с цветами, а в-третьих, ворвавшийся молодой человек бросается ей на помощь… по дороге, конечно, запнувшись об падающую вазу. Она, он и ваза с цветами, вместе со стулом — оказываются на полу, при этом она больно ударяется затылком.
— … тсссс! — тихо прошипела она от боли, поглаживая пострадавшую часть тела, и тут же обращая свой гнев по надлежащему адресу: — Лешка, придурок! Ты чего врываешься и орешь как оглашенный?
— Да я чего? — оправдывается молодой человек, суетливо собирая цветы по полу: — я ничего. Хорошо, что ваза не разбилась… прочная. Чешский хрусталь?
— Без понятия вообще. — говорит она, вставая с пола и оглядываясь вокруг в поисках карандаша: — хорошо, что воды там немного было. Сейчас возьму тряпку и протру чтобы никто не поскользнулся. А то тетя Маша мне все волосы повыдергивает… Ты чего бежал?
— Да я… это, так. Ты же просила темы для статьи найти, так я нашел! Сенсацию! Слушай… — Лешка наконец собирает все цветы с пола и водружает вазу на ее законное место, смотрит как она притаскивает швабру с тряпкой и вытирает пол: — во-первых террористы самолет захватили! Авиалайнер авиакомпании «Ти-даблью-эй», там почти две сотни пассажиров на борту! Ужас! Кошмар! Катастрофа! Требуют выпустить своих товарищей из тюрем в Израиле. Оскал так сказать империалистического мира и все такое!
—
— «Вечерняя Правда», — Лешка для надежности все-таки взглянул на стену, на которой висела внутренняя стенгазета. В стенгазете высмеивались «некоторые коллеги, которые только выпустились из институтов и до сих пор не научились самостоятельно мыслить, а идут на поводу у новомодных Западных веяний и носят джинсы». С того момента как стенгазету прикрепили к стене на канцелярские кнопки Марина приходила на работу только в платье, оставив модные заграничные джинсы дома.
— «Вечерняя Правда» чего? — надавила Марина, закрывая шкаф с инвентарем.
— Колокамска.
— И каким образом мне тут захват самолета террористами? Об этом пускай центральные издания пишут. Ну или если нам задачу сверху спустят и то про такое пишут на второй странице, ну или на первой, как когда Саманта Смит приехала. Это дела внешней политики, а у нас региональное издание. О, вот ты где… — она наклоняется и подбирает с пола карандаш.
— Ээ… ну тогда у меня нет ничего. — признается Лешка и чешет в затылке: — а я думал, что тебе поможет… ну в смысле помочь тебе. Старый динозавр оставил тебя в редакции на выходных, это он явно тебя наказать так решил. Слушай, а давай я ему морду набью, а?
— Дурак ты, Степанов. От того что ты ему морду набьешь статья не появится. Мне нужно к понедельнику на половину четвертой страницы статью выкатить. О местном событии, написанную в духе социалистического реализма, но основанную на фактах. На фактах, понимаешь?
— Так это… напиши как обычно про то, что Комбинат у нас опять выдал на-гора металла и перевыполнил план на тридцать процентов, что пятилетку в три года и интервью придумай с передовиком производства… скажем… — Лешка сел на стол и закатил глаза к потолку, задумавшись.
— Скажем, мнээ… Полуэкт. Вот. Полуэкт Полуэктович Бром. Передовик производства по выпуску стальной стали. Выдает на гора сталь и… ну скажем одновременно в футбол играет! Футболист-передовик! И фотку на полстраницы! Я дядю Володю со своего двора сфотаю так что никто не узнает… а проверять все равно никто не будет, это же скучища смертная, люди все равно это не читают.
— Ты совсем дурак? — обижается Марина. Она и без Лешки знает, что никто не читает статьи с заголовками вроде «На такую-то величину перевыполнили план, победили в социалистическом соревновании в выпуске чугуна, зерна и товаров народного потребления». Но все же слышать такое про свою статью — немного обидно. В конце концов она не зря же училась в столице на журфаке, дипломную работу по теме злободневной и популярной журналистики защищала! Кто виноват, что по распределению она уехала в глухую провинцию, в чертову Сибирь?! Жизнь несправедлива, вот почему Катька Смирнова по распределению в Москве осталась, в редакции «Известий» стажером и помощником, а ее — в Колокамск, который никому вообще не известен. Останови москвича и спроси его «что вы знаете о Колокамске», так большинство удивятся что такой город существует. И это как будто делает ее жизнь не такой значимой как у Катьки Смирновой, например. Потому что все знают где Москва и что такое «Известия».
— Почему сразу дурак? — хмурится Лешка: — я же в хорошем смысле, ты чего?
— Я чего? Я вот тут сижу уже третий час и пытаюсь заголовок для статьи о городском молокозаводе придумать. «Повышение надоев сознательными доярками» или же «Молоко льет струей согласно плана партии»? И то и другое бред… — Марина вздыхает и снова садится на стул, принимая позу «Думающей Марины», откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол и опасно раскачиваясь на двух задних ножках. Под носом — карандаш, придерживаемый верхней губой, руки сложены за затылком, глаза смотрят в потолок.