Трепанация
Шрифт:
– Я пойду, Александр Борисович, – исподлобья глядя на психолога, сказал Осип.
– Ладно, но ты все равно заходи. Мы все же не посторонние люди.
В дверях Осип остановился перед Веней.
– Ты все равно для меня как брат, – с чувством сказал Веня.
– Заходи в гости, – вместо прощания сказал Осип.
Как ни странно, после этого их отношения не прекратились, хоть Осип и испытывал некоторое неудобство. Но это быстро прошло, и они продолжали навещать священника Феодосия.
Откровения
Отец Феодосий, в миру Владимир Алексеевич Гундяев, говорили, был родственником некоего церковного иерарха. Так это или нет, неизвестно, но некоторые события его жизни наводят на размышления.
Родился он в Ленинградской области в семье сельского священника, лишенного сана за пьянство и вольнодумство и проработавшего до самой смерти библиотекарем.
Можно сказать, родился случайно, так как его отец действительно почти всегда был нетрезв и мало интересовался живущей рядом с ним женой, которая молчаливо несла свой крест. Крест предыдущих или будущих грехов.
Когда отцу сообщили, что родился мальчик, он очень удивился, поскольку не заметил беременности жены. Да и нетрезв он уже был, выпивая с друзьями на заднем дворе и разбирая очередную крайне важную проблему земного мироздания.
Хотя, когда друзья спросили, как назовет, он на минуту задумался, встал, нахмурил лоб и почти торжественно произнес:
– Пусть будет Володей. Как Ленин.
Чокнулись, выпили, но Алексей не сел, а продолжил:
– Я хоть и не Ильич, а тоже много добра сделал простым людям. Так ведь?
Все закивали и забормотали.
– Я, можно сказать, с ним идейно и не согласен, но он по-своему, по-ленински, тоже верующий человек и, значит, нам брат. Так что пусть будет Володей. Пусть поправляет старшего брата.
– Хорошее имя. Правильное. Да и князя Владимира напоминает тоже, – поддержал друга Леонтий, сосед Алексея.
Так же отец не заметил, как Володя подрос и стал набожным подростком. Он был тихим, спокойным, но на редкость упрямым. Это упрямство было бы продуктивным, если бы было рациональным, что ли. Основанным на целесообразности. Этого не было, и окружающим приходилось портить себе нервы.
Чего стоила только одна кампания, развернутая комсомольской организацией школы ради его спасения.
Все началось довольно обычно. Один из уроков истории был посвящен верованиям древних народов и возникновению религии.
Все единодушно были согласны с историком Егором Кузьмичом, что Бога нет. И что жаль древних людей, которые не могли объяснить явления природы и придумали религию.
И тут учитель спросил Володю, что тот думает об этом.
А Володя думал так. Бог есть, иначе не было бы человека и Духа Святого, и не верить в Бога – значит попасть в ад. И лично для него понятно, что Бог наказывает людей за грехи войнами и болезнями.
Что тут началось! Сначала дети смеялись и бросали в него бумажными шариками, а Леха даже плюнул в него из трубочки. Очень больно. Хотя за это потом и получил.
Но Егор Кузьмич был не только историком, он был еще секретарем партийной организации
Он успокоил детей, поставил Володю у доски и предложил ребятам по очереди, организованно выступать с критикой религиозных взглядов товарища.
Все так увлеклись, было так интересно, что дети пропустили перемену.
Но религиозный фанатик стоял на своем.
В конце концов Егор Кузьмич не выдержал и спросил неизвестно кого:
– Как такого человека могли принять в пионеры?
Тут же было принято решение: после уроков устроить пионерское собрание и рассмотреть дело пионера Гундяева.
К сожалению, пионерское собрание оказалось безрезультатным. Гундяев не сдавался.
Решили подойти комплексно.
На следующий же день перед входом в школу появилась стенная газета, в которой с крестом в руке и на шее был изображен некий человек с подписью «религиозный фанатик Гундяев». Кто-то незаметно подрисовал ему бороду и усы, и получилось очень смешно.
За самим фанатиком решили закрепить двух отличников, которые должны были каждодневно проводить с ним атеистические беседы.
Не остались в стороне и комсомольцы. Комсорг лично вызвался в составе группы наиболее сознательных комсомольцев посетить отца Гундяева (что само по себе было смешно) и вызволить товарища из религиозного плена.
Интересно, что все эти активисты встретились в библиотеке, где слегка пьяный Гундяев-старший подбирал для них атеистическую литературу и довольно охотно соглашался с тем, что Бога нет, хотя непонятно, откуда тогда взялся человек. Что Дарвин прав, так это понятно, но откуда взялась Земля и все живое и неживое… В общем, с ним было говорить бесполезно. Хотя с сыном он обещал побеседовать сегодня же.
Сегодня же не получилось, так как отмечали годовщину смерти зоотехника. На следующий день был выходной с баней и водкой, и так далее.
Короче, как это бывает у русских, кампания закончилась. Мальчика оставили в покое, но кличка «фанатик» осталась за ним до окончания школы.
В это же время от инфаркта умер отец. Мать, похоронив его, поехала к родственникам в другую деревню да так там и осталась.
Володя сначала работал на ферме, а потом его отправили учиться в техникум, затем забрали в армию куда-то на Украину. Вернулся он с женой Клавой, крепкой немногословной женщиной на несколько лет старше него.
Все происходящее с ним в жизни до сих пор было настолько инерционно, настолько независимо от его воли и сознания, что порой казалось: лежи он на диване с раннего детства и ничего не делай, все равно он бы оказался в этом месте в это время в таком состоянии, к которому пришел, перемещаясь в пространстве.
И он это понимал.
Он был думающий человек. Более того, он был просвещенный человек, поскольку всю жизнь читал и размышлял.
Определенным образом на него повлиял и отец. Тот хоть и был пьяницей, но обладал одним удивительным качеством – неистребимой тягой к знаниям.