Третье рождение Феникса
Шрифт:
– Как же он обходился?
– Иногда квартиру убирала его мама, Анастасия Юрьевна. Иногда он делал это сам, вероятно. Я не вникал в подробности его частной жизни: Феликс Лаврентьевич этого не приветствовал.
Смирнов достал сигареты, предложил собеседнику.
– Курите?
Тот сделал отрицательный жест рукой.
– А я закурю, с вашего разрешения.
– Сыщик затянулся и выпустил изо рта облачко ароматного дыма.
– Как давно Мартов отказался от услуг фирмы «Уют»?
– Около двух-трех месяцев назад, -
– Точнее не скажу.
– Могли в квартире остаться отпечатки пальцев работницы «Уюта»?
– В принципе да. Но лишь кое-где, а не повсюду.
– Согласен. Вы уверены, что, кроме Анастасии Юрьевны и самого хозяина, квартиру никто больше не убирал?
– Нет, не уверен, - покачал головой начальник охраны.
– Если такой факт имел место, то я просто не знаю о нем.
– Дайте мне координаты «Уюта», - попросил Всеслав.
Он решил на всякий случай поговорить с женщиной, которая работала у Мартова. Та могла что-то случайно увидеть, услышать. При таком тотальном отсутствии информации придется учитывать каждую мелочь.
– Ради бога!
– улыбнулся Гусев, и его глазки спрятались в складке между надбровными дугами и полными щеками.
– Хорошо, что я захватил с собой ежедневник!
Он открыл приличных размеров записную книжку в кожаном переплете, переписал данные на отдельный листок, вырвал его и протянул сыщику.
– Спасибо. И еще вопрос. Вы бывали в Марфине, на даче Феликса Лаврентьевича?
– В загородном доме?
– уточнил Гусев.
– Бывал. Мы изредка устраивали там пикники. Кстати, чаще всего пользовался этой так называемой дачей господин Михалин.
– А с какой целью строился дом?
Гусев пожал плечами.
– Для отдыха. Во всяком случае, о других его предназначениях мне не известно.
Поблагодарив начальника охраны фирмы «МиМ», Смирнов поехал разыскивать бывшую домработницу Мартова.
Дороги обледенели; от соли и песка лед и снег таяли, превращались в грязноватую кашу, веером летевшую из-под колес. Прохожие старались держаться подальше от края тротуаров.
«Уют» располагался на первом этаже многоэтажного здания в глубине заснеженного двора. На козырьке над входной дверью висели сосульки. В холле было сумрачно, но тепло. Усталая женщина-администратор сидела за столом, щелкая клавиатурой компьютера.
– Я хочу нанять приходящую домработницу, - сказал Всеслав, усаживаясь напротив.
– Знакомый рекомендовал мне обратиться именно сюда.
– Вам не обязательно было приходить, - вежливо улыбнулась администраторша, худощавая молодая дама с короткой стрижкой.
– Мы принимаем заказы на услуги по телефону. Но раз вы уже здесь…
– Мне не все равно, кого пускать в дом, - перебил ее Смирнов.
– Я хочу иметь дело с проверенным человеком: той самой женщиной, которая работала у моего друга. Он был ею очень доволен.
– А как ее фамилия?
– Он не помнит, - развел руками
– Поэтому я и пришел. Надеюсь, вы сможете мне помочь.
– Постараюсь, - продолжала улыбаться стриженая дама.
– У нас хороший учет. Назовите, пожалуйста, фамилию вашего друга.
– Мартов Феликс Лаврентьевич.
– Минуточку… - Она застучала клавишами, глядя на экран компьютера.
– Кажется, есть. Да, он действительно пользовался услугами нашей фирмы.
Всеслав привстал, читая скупые строчки информации: у него было отличное зрение. У Мартова работала Нина Петровна Жукова, проживающая по адресу…
– К сожалению, Жукова уволилась, так что… извините, - с кислым выражением лица сказала дама.
– Но мы подберем вам другую работницу.
– Спасибо, не надо!
– изобразил разочарование Смирнов.
– Раз она уволилась… В общем, я передумал.
Он вскочил и сердито зашагал к выходу. Администраторша что-то говорила ему вслед, впрочем, совершенно напрасно. Сыщик увидел адрес Нины Петровны, а больше ему ничего и не нужно было.
Костров. Год назад
После вечеринки у Зориной метель свирепствовала еще сутки. Костров утопал в сугробах. Старые ели стояли все в снегу; с них срывались и падали, рассыпаясь, пухлые белые комья. Ветви рябин гнулись от тяжести замерзших, заснеженных гроздьев.
Руслан Талеев засел за привезенные из краеведческого музея ксерокопии архивных материалов. Он никак не мог сосредоточиться, успокоить сумбур в мыслях. Под окном кричали синицы, расклевывая мерзлые рябиновые ягоды. С реки раздавались крики и смех детей, скатывающихся с горы на санях и лыжах.
Руслан встал, зашагал по комнате. От печки шло жаркое тепло, на стене, под темной иконой, горела лампадка. С кухни доносился запах кислого теста - хозяйка собиралась печь домашний хлеб. Такого вкусного хлеба, как в Кострове, Руслану еще пробовать не приходилось.
Как всегда, о чем бы он ни думал, его мысли перетекли к Маше. Ах, как она поразила его своим пением! Он даже забыл о ревности. Но каковы офицеры?! Настоящие петухи! И этот местный «олигарх» Герц, пускающий слюни при виде госпожи Симанской… он тоже готов был ввязаться в драку, если бы представился случай. Впрочем, его аргумент не кулаки, а деньги - «зеленые», от которых распух его кошелек.
Талеев сел за стол и уставился в бумаги. Строчки расплывались перед глазами. Так он не сделает того, за чем приехал… Два часа протекли без пользы.
Хозяйка позвала обедать. Она налила себе и гостю крепкой анисовой настойки, поставила на стол соленые грибы, моченые яблоки. От тарелок с мясными щами шел пар.
– Угощайтесь, Руслан Кириллович, - певуче произнесла она, подперев рукой щеку.
– В Питере небось такого нету.
Талеев согласно кивнул, но ел без аппетита, только чтобы не обидеть хозяйку.