Третье рождение Феникса
Шрифт:
Лудкина вышла в другую комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Ева обвела взглядом убого меблированную гостиную: обои обшарпанные, грязные; стол, за которым они с Риммой занимаются испанским, накрыт старой скатертью; диван продавлен, обивка замусолена. Под потолком висит лампочка без абажура - неуютное временное жилье, приют беженцев. От кого, куда бегут эти люди?
На ковре зловеще белело пятно, оставшееся после замывания крови. Крови ли? Ева присела на корточки, всматриваясь в границы пятна. Если бы кровь лилась из носа, она бы брызгала
– Людмила согласилась поговорить с вами, - сказала Римма.
– У нее температура, но это не страшно.
Ева от неожиданности вздрогнула, подняла голову.
– Кровь была только на ковре?
– спросила она.
– Да…
– А капель на полу, на мебели, в ванной вы не видели? Если у человека идет кровь из носа, должен же он как-то ее остановить, умыться, наконец?
– Правда!
– воскликнула Римма, усаживаясь на корточки рядом с Евой.
– Мне это в голову не пришло. Нет, больше нигде крови не было.
– Ладно, пойду к вашей подруге.
Ева вошла в полутемноту, пропахшую лекарствами. На кровати лежала женщина, укутанная в теплый платок и одеяло.
– Здравствуйте, Людмила… - невольно перешла на шепот гостья.
– Как вы себя чувствуете?
– Ужасно… у меня горло заложило, - просипела та.
– И голова раскалывается.
– Простите, но я должна задать вам несколько вопросов.
Женщина молча кивнула.
– Что вы думаете о пятне крови на вашем ковре?
Больная зашевелилась.
– Ковер не мой… хозяйский. А кровь… не знаю, откуда она могла взяться. Мы пришли… с работы… все вещи разбросаны… и это пятно.
– В других местах кровавых брызг не было? Только на ковре?
Женщина кивнула.
– Только на ковре, - едва слышно произнесла она.
– Римма подозревает, что ее бывший муж… Валерий мог устроить этот разгром.
– А вы как думаете?
Больная молчала. Ей не хотелось ни о чем думать. Хотелось снова забыться и спать, спать. Она закрыла глаза.
Ева немного постояла, ожидая ответа. Но женщина, кажется, уснула.
Евгений Шаповал был дома один. Белобрысый, с отросшей светлой щетиной на круглых щеках, с замотанным вокруг шеи теплым шарфом, он сидел за компьютером.
– Поболеть как следует - и то нельзя, - пожаловался парень.
– Работы навалом. Половина сотрудников с гриппом слегли, а журнал должен выходить в срок. Мне еще повезло, температура невысокая, только кашель - вот, сижу, вкалываю.
Он закашлялся.
– Эпидемия, - вяло поддержал тему господин Смирнов.
Он знал, что люди обожают говорить о своих болезнях. Стоит проявить минимальный интерес, и жалобы польются как из рога изобилия.
– Какую статью хотел напечатать ваш друг?
– спросил Евгений, не уловив в глазах гостя сочувствия.
–
– А почему передумал?
– продолжал расспрашивать паренек, щелкая клавиатурой компьютера.
– Не знаю, - честно признался сыщик.
– Друг трагически погиб, и мне бы хотелось оставить статью себе на память.
Паренек оторвался от экрана монитора и внимательно посмотрел на собеседника.
– Погиб?
– переспросил он.
– Это меняет дело. Ступина разрешила отдать вам материалы?
– В статье что, какие-то секретные данные?
– удивился Всеслав.
– Судя по названию, речь идет о… - Он запнулся.
Паренек разразился сухим, отрывистым кашлем.
– У меня отличная память, - прокашлявшись, заявил он.
– Статья была странная… немного не укладывалась в рамки нашей тематики. Что-то про старинные обряды или… нет, точно не припомню. Столько всего проходит через мои руки! Я уже обработал текст, и вдруг он является и требует отдать материал. Передумал! Деньги за публикацию, правда, мы не возвращаем.
– Так вы отдали ему статью?
– Конечно. Те бумаги, которые он приносил. Всего было несколько листов, по-моему, распечатанных на принтере. Но он потребовал, чтобы я уничтожил компьютерный набор, и стоял, ждал, пока я не удалил файл.
– Авторы все так себя ведут?
– уточнил Всеслав.
– Иногда они бывают весьма щепетильны, - улыбнулся Евгений.
– Значит, материалов у вас нет?
– Почему нет? У меня школьный друг - программист. Он для меня придумал одну хитрую программу: она незаметно перекладывает файл в отдельную папку, тогда как внешне все выглядит, будто бы я его удалил. Понимаете, я бываю чрезвычайно рассеян, особенно когда завал с работой, и могу… ну, вы понимаете!
Смирнов не понял.
– Я могу нечаянно удалить нужный файл, потом почистить корзину… - опустив глаза, признался паренек.
– В общем, у меня уже были неприятности.
– А как же память?
– пошутил сыщик.
– Она у меня устроена особым образом: когда необходимо вспомнить что-то конкретное - все прекрасно. А в остальное время память как бы отключается… сама по себе. Это просто катастрофа! О моей рассеянности в редакции ходят легенды. Думаю, меня до сих пор не уволили только благодаря моей безотказной работоспособности. Я способен трудиться сутками, без сна и отдыха.
– Ценное качество, - позавидовал Всеслав.
– Выходит, я получу-таки статью?
– У вас есть шанс, - засмеялся паренек.
– Но для этого придется ехать в редакцию. Все там.
– Я на машине, - обрадовался сыщик.
– Одевайтесь.
Евгений натянул на себя теплый свитер, куртку, шапку, и они вышли в морозную синеву погожего зимнего дня. Ветер разогнал последние обрывки туч, и с полупрозрачных облаков слетали редкие, золотые от солнца снежинки.
– Красота!
– восхитился Смирнов, щурясь от яркости снега, неба, солнечных лучей.