Третий флот
Шрифт:
Женщина захрипела, вцепилась своими ручонками в покрытую мокрым железом лапу захватчика, пытаясь освободить шею — но даже пошевелить ее не могла. Гванук же навалился всем телом, вминая раджиху в пышные перины. Насмерть перепуганная женщина хрипела, просила пощады, била его ладонями, лишь раня их о доспех.
— Вот! — торжествовал Гванук. — Вот теперь ты похожа на настоящую… Теперь я тебе верю. Ну! Давай! Покажи же мне свои черные змеиные зубы!!!
Как ни вовлекло в себя его новое развлечение, Гванук понимал, что кругом враги, и бдительности не терял. Он давно уже на своей шкуре познакомился с тем, что взгляд материален.
Жуткое зрелище. И отрезвляющее.
«Неужели и я таким же безумцем выгляжу?».
Девчонка была настолько поглощена своей страстью, что даже не заметила, как ее обнаружили.
— Нравится? — усмехнулся Гванук. — Не любишь хозяйку?
Обнаруженная девушка испуганно ойкнула, а потом, потупившись, улыбнулась. Юноша невольно вздрогнул: больно жутко смотрелась эта улыбка на миленьком, в целом, личике. Он брезгливо отпустил шею раджихи, которая с хрипом втянула воздух и закашлялась. Раздосадованный, полковник нехотя сполз с постели: возбуждение в паху утекало безвозвратно. Но все-таки ухватил раджиху за монисто, намотал его на кулак и сбросил бабу с кровати на пол.
— Эй! — рявкнул он, выглядывая из опочивальни. — Есть кто, свободные?
В комнату споро вбежали пяток Головорезов, включая и дядю Тена.
— Главного не нашли еще?
— Нашли… Самоубился, старый хрен!
— Жаль. Ладно! Приставьте к дверям стражу — тут много ценного барахла. И вон ту тетку примите. Все цацки снять, а саму где-нибудь заприте. Это жена… вдова местного князька, вдруг сиятельному понадобится. Ну, а остальные… смотрите сами, — Гванук хлопнул по плечу ближайшего из резко повеселевших Головорезов… Но в дверях вдруг замер. — Дядя Тен… Ты прибереги вон ту, глазастенькую. Чтоб не попортили. Служанкой ее возьму.
…На новом месте обустраивались два дня. Те, кто не участвовали в штурме, занимались переноской всего имущества, которое перевозилось на кораблях. Остальные, правда, тоже не отдыхали: полки Ариты и Гванука, разбившись на крупные отряды, прочесывали весь остров (которые оказался не так уж и мал — 100 ли в поперечнике). Им был дан строгий приказ: не притеснять людей, не грабить. Только отбирать оружие, а, если кто-то оказывает сопротивление, то вязать и тащить в накопители. Всех людей раджи — арестовывать. Местных же старейшин, управляющих общинами, наоборот, со всем уважением привести пред очи сиятельного Ли Чжонму.
Работа оказалась не пыльная (никто на острове сопротивления не оказывал), но мокрая (проклятый дождь с редкими перерывами шел все два дня). Вот кого Гванук мог пожалеть, так это казначея Даичи Ивату. Ему и его помощникам генерал поставил задачу изучить и подсчитать все ресурсы, которые Армия заполучила на острове. Причем, не только богатства закромов покойного раджи, но и земельные, и жилищные, и лесные, и даже людские. Три десятка людей казначея сбивались с ног, даже помощь приданных им солдат мало помогала.
На
— Почти сорок допросов, сиятельный… Прости, голова идет кругом. Говорить было с кем, но большая проблема языка. Нужно срочно готовить людей со знанием языка мелайю, оранг лаутов… говорят, и другие племена со своими языками есть. По счастью, некоторые знают речь империи Мин.
Он снова собрался с мыслями.
— Позволь начать издалека. Лет тридцать назад махараджа Маждапахита с Явы напал на Палембанг на Суматре. Эти острова издревле враждуют. Древний город захватили и разграбили. Бежал лишь принц Парамешвара с немногими. Он основал здесь, в Сингапуре, свое маленькое княжество. Но ненадолго. Местные рассказали мне легенду, что он обвинил одну из своих жен в измене и опозорил. А отец жены решил отомстить и привел сюда флот Маджапахита. Я так понял, всё это сказочки деревенские, просто Маджапахит прознал про беглого принца и пришел добить. Все упорно рассказывают, что прибыл флот в 300 кораблей, а на нем 200 000 тысяч воинов и моряков.
— По 700 человек на каждом корабле? — хмыкнул Гванук. — Сказочки… Прямо, баочуани какие-то!
— Согласен, полковник, — серьезно кивнул Полукровка. — Я бы число кораблей сократил раз в десять, а людей — в сто. Но война была, наши воины видели здесь развалины и следы давнего разорения. Ну, а Парамешвара бежал дальше на запад. Здесь же, в Проливе он основал Малакку на месте рыбацкой деревни. Откуда его уже не прогнали.
— Как далеко от нас до Малакки?
— Около 500 ли, сиятельный (более 200 километров — прим. автора), — быстро ответил Мэй.
— Нормально, — расстояние генерала явно успокоило. — Это место чем-то особенно хорошо?
На этот раз Мэй Полукровка зарылся в бумаги.
— Я не знаю. Гавани хорошей там нет, корабли просто стоят у берега или в устье одноименной реки. В нем пережидают непогоду. Мне кажется, Парамешвара и его люди просто осели там, где их хорошо приняли. И Маджапахит за ними гоняться перестал.
— Почему? Это уже не владения махараджей с Явы?
— Насколько я понял, правители Маджапахита считают своим всё, до чего могут дотянуться. В те времена им покорилось много островов Нусантары. Но более двадцати лет назад началась большая внутренняя свара на самой Яве, — он взял исчерканный лист и прочитал. — против махараджи Ви-кра-ма-вард-ха-ны… выступил его сводный брат от наложницы… Ви-ра-бху-ми. Воевали много лет. А когда Ви-кра… ну, махараджа, в общем, укрепил свою власть, — Мэй развел руками с бумагами. — Сюда уже пришел наш великий Чжэн Хэ. Все, кто не хотел служить Маджапахиту, признали власть далекого императора. Палембанг, Бруней, Бони… еще какие-то…