Третий шанс
Шрифт:
– Я тоже. Именно поэтому вы приедете ко мне через час, не позже. Если не хотите остаться на этом процессе без юридической поддержки. В сложившейся ситуации я могу разорвать договор без каких-либо для себя последствий.
Это был чистой воды блеф. Разумеется, ничего подобного сделать я не могла. Но Лариса об этом не знала и поэтому нехотя согласилась.
Глава 25
Дима
– Поработал немного вашим пресс-секретарем, Дмитрий Максимович, - доложил Олег. – Предложение вызвало восторг, кто бы сомневался. Полагаю, там уже пишут. Только
– Я понимаю, что произвожу впечатление лоха, - усмехнулся я в трубку. – Но неужели до такой степени?
– Ну как вам сказать? Не то чтобы прямо вот лоха. Скорее, человека, который попал не в свою среду. Вы вынуждены вращаться среди людей, которые порядочность воспринимают как глупость и пользуются ей – себе на радость, вам во вред. Удивительно, что вы успешны в бизнесе, там подобные качества не на пользу.
– Видимо, дело в том, что бизнес все-таки не мой. Я всего лишь акционер и исполнительный директор. Но вы правы, зачастую приходится принимать решения, которые мне, мягко говоря, неприятны.
– Понимаете, Дмитрий Максимович… - Олег сказал что-то в сторону. – Извините, я не один, сейчас выйду. Так вот. Не подумайте, что я вас пытаюсь воспитывать, вы достаточно взрослый мальчик. Жизнь регулярно ставит нас перед выбором: поступить по совести или совершить с ней сделку, исходя из обстоятельств. С совестью, я имею в виду. Вот только мы редко можем оценить последствия этого выбора. Отдаленные последствия. Вы женились на женщине, которая была от вас беременна, хотя уже расстались с ней и у вас начались новые отношения. Заботились о тяжелобольном ребенке, хотя многие мужчины в такой ситуации сливаются. Пытались вытащить жену из зависимости, а когда поняли, что не удастся, все равно отмазывали ее и прикрывали – не ради себя или ее, а ради спокойствия близких. Вы не хотели разводиться, опять же ради ребенка и ради стабильности бизнеса – который, как вы только что сказали, даже не ваш собственный. Все это благородно, не поспоришь. Однако в итоге вы по уши сами знаете в чем, а человек, который этого благородства не заслуживает, имеет все шансы закопать вас еще глубже.
Это было то, что я и сам говорил себе. Офигеть какой порядочный Дима – хоть на плакат рисуй. И много это принесло мне счастья? А другим? Вот то-то же. Взять даже то, что происходило сейчас. Я разве не догадывался, что Лариса из-под себя выпрыгнет, но укусит? Еще как. Но все же надеялся, что это произойдет в суде, а не в медиа-пространстве. Наивный! А ведь мог все то же самое проделать первым. То, что сейчас сделал Олег – слил всю нашу информацию. Получил бы фору. Вот только чем бы я тогда отличался от нее? И как потом смотреть на этого мудака в зеркале? Как объяснять Полине - что это был упреждающий удар?
– Олег Николаевич, я прекрасно это понимаю. Сейчас – понимаю. Вы верно сказали, мы поступаем так, как считаем нужным… - черт, именно это я услышал от отца! – Но не можем предугадать последствия. Если бы все поступали правильно, какая идеальная жизнь была бы.
– Утопия, - усмехнулся он. – Ладно, это все лирика. Давайте ближе к делу. Я вам рекомендую прямо сейчас подать иск к газете и к вашей жене о защите чести, достоинства и деловой репутации. То есть за клевету. Если только к газете, то они отбрешутся, что материал подготовлен на основе ее слов.
– Что пришлете? – не понял я.
– Текст иска.
– И что это даст? Даже если я выиграю?
– Скорее всего, не выиграете. В лучшем случае иск удовлетворят частично: опровержение самым мелким шрифтом и немного денег. Но вряд ли. У вас нет доказательств, что вы всего этого не делали, а она может подогнать кучу свидетелей, что вот прямо каждый день пили-били-развратничали. И любовница, которую, как я понял, вы особо не прятали, тоже не в вашу пользу.
– Тогда какой смысл подавать иск? – каменным одеялом навалилась усталость. От всего. От себя самого и от жизни. – Тем более до суда по разводу его в лучшем случае успеют только принять.
– Ой, не скажите, - рассмеялся Олег. – Сам по себе факт его подачи значит лишь то, что вы его подали. Но судьи обычно такие вещи берут на заметочку. Да и в целом, никак не реагируя на подобные выпады, вы косвенно подтверждаете, что это правда. Давайте откровенно, Дмитрий Максимович. Развести вас разведут без вопросов и проволочек, если, конечно, мадам не будет искусственно все затягивать, не являясь в суд. А вот опеку мы с первого захода, скорее всего, проиграем. Опираясь на мой опыт. Но это не конец света. Сразу подадим апелляцию. Не прокатит - кассационную жалобу, по инстанциям, вплоть до Верховного суда. Только учтите, это может тянуться так долго, что быстрее ваша дочь станет совершеннолетней.
– Понял, - буркнул я, попрощался и полез на сайт бронирования билетов.
– Ну, наверно, так будет лучше, - вздохнул отец, когда я сказал ему, что вечером улетаю к Полине и вернусь только перед судом.
Ночью в самолете я снова думал о том, что сказал Олег. А еще – о том, как на все это отреагировала Юля. Разумеется, договор с Ларисой она не разорвет, и все же? Но тут я мог лишь гадать.
Главврач центра встретил меня не слишком приветливо.
– У девочки со вчерашнего вечера ухудшение состояния. Мы, конечно, подкорректировали терапию, но если сегодня улучшения не будет, переведем в клиническое отделение. Постарайтесь не волновать ее.
По дороге к Полининой комнате я пытался собрать всю свою ярость в кулак. И приколотить на лицо улыбку. Но она все равно отвалилась, когда я увидел ее – бледную, с синяками под глазами и почти белыми губами. Она лежала на кровати с книжкой и хотела встать, но я не дал.
– Лежи, малыш, - я наклонился, поцеловал ее и спросил, подтащив стул: - Что с тобой случилось?
– Ничего страшного, пап, мне уже лучше, - она взяла телефон, что-то там поискала и протянула мне. – Прислал кто-то в воцап.
Даже не надо было открывать ссылку, все понял по адресу.
– Пап, сейчас скину тебе номер, - набрав отца, я даже не поздоровался. – Пусть Марутин пробьет, чей.
Через пятнадцать минут прилетел ответ:
«Дим, номер оформлен на тебя».
Юля
Она появилась ровно через час. Все это время я общалась с другой клиенткой, несчастной бабой, которой искренне сочувствовала. У них с мужем не было никакого брачного контракта, и он пытался общипать ее до нитки, хотя женился на ней абсолютным голодранцем. Я объясняла, какие нужно собрать документы, а где-то в дальнем углу головы тихо пищало: а может, я чего-то не знаю? Может, все тоже не так, как кажется?