Третий выстрел
Шрифт:
Мысленно я поставил семь баллов за церемонию, а когда попробовал кушанье, оценил его гораздо выше.
Наступило молчание проголодавшихся. Старая ищейка с племянницей поглощали блюдо с завидной скоростью, готовясь к следующему этапу церемонии, который предвещал новое появление официантов с тележкой. Я отдал себе отчет в драматичности ситуации, когда понял, что еды, заказанной Сарой, хватило бы, чтобы одолеть голод во всем мире. Я уже начал поглядывать на дверь в кухню, как генерал Кастер [33] поглядывал на холм, из-за которого
33
Джордж Кастер (1839–1876) – генерал армии Севера во время Гражданской войны в США; погиб в сражении с индейцами племени сиу у реки Литл-Бигхорн.
Под конец я с нескрываемым восхищением наблюдал, как моя племянница разделывается с мороженым, перед которым я вынужден был отступить.
Теперь я уже не был уверен, что хочу такую дочку…
– Поздравляю!
– С чем?
– Если честно, то я предпочел бы скорее оплачивать твою учебу, чем твое питание. Ты сожрала курс обучения в Сорбонне. Теперь понимаю, почему твой отец пашет с утра до ночи…
Сара рассмеялась, что не помешало ей уничтожать мороженое, как личного врага.
– У моего отца есть увлечения подороже, чем моя страсть к еде. Да и у мамы тоже. Тебе никогда не говорили, что дети, выросшие без присмотру и нуждающиеся в ласке…
– Эти истории меня не впечатляют, девочка. У тебя врожденная склонность к обжорству, которой в нашей семье никогда не наблюдалось.
На самом деле такое единение, как у этих троих, составлявших и мою семью тоже, встречалось редко. Именно поэтому я и посещал их дом постоянно и, что там говорить, с завистью, в которой ни за что не сознался бы даже перед лицом инквизиции.
Огромная чашка американского кофе, а потом и сигара, которую мне выбрал и зажег Гангстер, появились как знаки перемирия.
Жизнь, жизнь, жизнь…
Я пустил колечко дыма, и оно застыло в неподвижном воздухе. Это хорошая примета. Прежде чем оно исчезло, я сунул в него палец и загадал желание. Благополучный мужчина, уверенный в собственном будущем, обратился к племяннице:
– Когда ты… ну, словом, когда ты встретила Вальтера Чели, ты его не узнала?
– Ты имеешь в виду, когда я была с ним в постели? Да что с тобой, Риккардо, ты что, стесняешься называть вещи своими именами?
Сара просверлила меня взглядом, и я почувствовал себя идиотом.
– Да нет, мне просто трудно относиться к тебе как к пожирательнице мужчин…
Сара откинулась на спинку стула и обвела глазами зал.
– Никого я не пожирала. Это случай особый, совсем особый… – Она помолчала и снова перевела разговор на суть моего вопроса: – Когда все это произошло, я имею в виду успех Вальтера четыре года назад, мне было всего четырнадцать и я больше интересовалась зарубежными исполнителями…
Да, я прекрасно помнил ее восторги по поводу какой-то американской группы. Она тогда заклеивала стены своей комнаты их афишами и доводила отца и меня до бешенства, требуя достать билет на концерт, когда они приехали в Италию. Потом группа распалась, и Сара плакала навзрыд, а семья вздохнула с облегчением.
Сара
– Меня не особенно интересовало то, что происходило на итальянском телевидении. Признаюсь, я узнала, кто изображен на фотографии, только когда ты мне об этом сказал.
– То есть ты хочешь сказать, что не поняла…
– Именно. Я понятия не имела, кто такой Вальтер Чели, когда… ну, словом, когда познакомилась с ним здесь, в Гвадалупе.
Черт бы побрал меня и мою склонность попадаться на мистификации. Сара на мне заработала даровое путешествие и солидный процент с моего сенсационного материала, а мне досталась роль мокрой курицы. Я ощутил, как кровь прилила к лицу. Теперь мой тон переменился, и она это почувствовала.
– О'кей, где он?
– Кто?
Я ошибался или невинность вмиг исчезла из двух кусочков голубого неба, светившихся в ее глазах?
– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Где он?
Молчание длилось целый век. Сара опустила глаза, и небо почернело.
– Не знаю.
Я спокойно откинулся на спинку стула.
– Слушай, еда, вино и дорога, должно быть, сыграли со мной плохую шутку. Мне показалось, что я услышал слова не знаю.
Если верно, что лучший способ защиты – это нападение, то Сара выбрала наиболее прибыльный из видов этой стратегии. Она подняла на меня глаза, и в них снова засветилось небо, но небо было грозовым.
– Ты понял правильно. Я не знаю, где находится Вальтер Чели, будь он проклят.
Грозовое небо неожиданно разразилось дождем, и Сара разревелась. Она упала лицом на сложенные на столе руки и затряслась от рыданий. Немногие клиенты, находившиеся в зале, не сводили с нас глаз.
Я растянул губы в улыбку, которая вполне могла бы заставить застучать счетчик Гейгера. Положив ей руку на плечо, я нагнулся к ней:
– Эй, девушка, если ты решила продолжать в том же духе, лучше тебе уединиться, пока нами не занялась полиция.
Сара снова предоставила мне возможность любоваться ее лицом. Она вытерла ненакрашенные глаза столовой салфеткой. Слезы, смех и бананы. И объяснения. Не существовало такой тактики, пусть хоть ревет, хоть хохочет, которая позволила бы моей племяннице уйти от ответственности за вранье.
Бог простит, но не я. Так мне казалось.
– Можем мы хоть минуту поговорить серьезно, сообразно драматическому моменту? Кроме твоих рыданий, которые я нахожу безошибочными с точки зрения тактики, есть еще проблема: я чувствую, что меня надули.
Она шмыгнула носом, и тут, как по волшебству, появился бумажный носовой платочек. Женщины – непостижимые существа. У них всегда найдется бумажный носовой платок, даже если они абсолютно голые. Может, на то эволюция и создала пупок, чтобы дать им возможность хранить там платочки?
Сара прервала мои размышления:
– Я вовсе не собиралась тебя надуть…
Она выдержала эффектную паузу, которая разбилась о стенку закипавшего во мне гнева. Сара это поняла и ударилась в патетику:
– Представь себе, вопреки всему, что ты обо мне думаешь, Вальтер Чели был моим первым мужчиной. Я решила, что уж если на это идти, так со стоящим человеком, а он был стоящим.