Третья истина
Шрифт:
– Потому что читаешь бессистемно.
– И теперь… не было бы счастья… Нашла, наконец, этот шедевр английской литературы. А что, Виконт, действительно своеобразный шедевр. Жуткая вещь. «Собака Баскервилей!»
– Вот, ты о ком! О Конан-Дойле. Я прослушал. Принесу тебе книг завтра, раз уже читать можешь.
– Спасибо, давно бы так, Поленька, хороший. А пока садитесь, без пререканий. А то буду плакать! Сильно.
Виконт послушно стянул куртку и, как будто удивляясь собственной сговорчивости,
– Вот как, оказывается, со мной надо – кнутом и пряником!
– Теперь свет прикройте чем-нибудь, режет!
– Прикрыл. Так хорошо?
– Да, хорошо.
– Хо-го-шо. – спокойно передразнил Виконт.
– Когда я избавлюсь от этой картавости и акцента? Просто годы идут, а воз и ныне там! – щегольнула Саша знанием идиом.
– Нет, продвинулся немного… – он подавил зевоту, проморгался и шевельнул плечами, как бы встряхиваясь.
– Итак, «Собака Баскервилей». А вы не читали случайно?
Виконт вздохнул, снова опускаясь на стул:
– Кто-то кому-то подавал сигналы, ловил бабочек. Кто-то светился фосфором. Калитка вела на болото. Все. Такие вещи забываются, Саша.
– Лучше б совсем не читали, а то по ходу событий, станете припоминать и перебивать, высказывать версии…
– Ergo[92], полет моей фантазии тебя не интересует.
– Не вставайте, Поль, Поль! О-о-о! Так и сделаем. После каждого малюсенького события, там, в повести, станете высказывать предположения всякие, догадки. Посмотрим, сколько раз Вы пойдете по ложному следу?
– Не трать силы, отдыхай. Посижу, пока заснешь.
– И уйдете?? Но мне спать – гораздо хуже. Все кружится, слабость такая… во сне… и я спала днем… – Саша взяла его за руку и прижалась к ней щекой.
– Давайте расскажу, разрешите, Поль!
– Рассказывай. Как бы ни ударить в грязь лицом. Преступник, наверняка, уйдет у меня из-под носа со своей собакой.
– Вот. Уже забегаете вперед. Откуда вы знаете, что это собака преступника?
– А чья же? Порядочный человек водит своего питомца на поводке и не пускает слоняться по болотам.– Он снова сел на стул верхом и устроился поудобнее: положил руки на спинку, голову на руки и сомкнул веки.
– Виконт, вы опять знаете! Поэтому засыпаете! А если это привидения?
– Все, Александрин, сведения исчерпаны. Стра-ашно интересно, – растягивая слова, заявил он и открыл глаза. – Ну, значит, кто-то куда-то приезжает. Кто? Куда? Зачем? И что ему на месте-то не сиделось?
Саша начала рассказ, стараясь держать слушателя в непрерывном ужасе, о котором, по-видимому, свидетельствовали периодически округляющиеся глаза и короткие смешки.
Она добралась до поимки дворецкого и произнесла заготовленную фразу:
– На сегодня достаточно, ложитесь спать, завтра утром все узнаете.
– Я не доживу с этим до завтра.
– Или вы балуетесь, или я рассказываю. Tertium non datur[93].
– Дано, маленькая. Ты будешь спать, я пошел. До свидания. Полночь.
– Вы же обещали не уходить, пока я не засну, Поль? Ну, пожалуйста! – Ее охватил страх остаться одной, особенно, когда лампу следует выключить. Возможно, это было одним из признаков выздоровления – ведь она никогда не была любительницей темного времени суток.
– Ну, что же, – Поль во второй раз безропотно сбросил с себя куртку.
– Поль, а вы далеко отсюда живете?
– Я не намерен развлекать тебя разговорами. Молчу. Колыбельных не знаю.
– Поль, а откуда у вас этот браслет и вообще все?
Виконт не сделал ни малейшего поползновения ответить.
– Вы что, совсем отказываетесь разговаривать?
– Категорически.
Саша закрыла глаза. Она убедила себя, что это не просто предчувствие страха, а сейчас снова поплывут мучительные видения, как это бывало совсем недавно, едва приходила дремота. Поспешно открыла глаза и страдальчески посмотрела на него:
– Не могу спать.
– Свет выключить? Уйти?
– Нет, что вы. И так мне плохо, то кружится, то прыгает перед глазами, я не могу лежать… Так плохо… Не уходите. Возьмите меня с собой. Мне каждую ночь так. Я думала, если вы тут, то не будет. А оно опять…
– Должно отступать уже. Ты же выздоравливаешь. Просто боишься, ждешь. Давай руку.
– Одну руку мало. Поднимите меня на свои руки целиком… на минуту. Вы ведь можете…
– Могу. Пожалуйста.
– Вот так хорошо. Даже глаза могу закрыть. Какая разница!
– Ну, спи! – он поудобнее перехватил Сашу и стал прохаживаться по комнате.
– Почитайте мне стихи…
– Что мне спеть в этот вечер, синьора? Что мне спеть, чтоб вам сладко спалось?
– Вы же не знаете колыбельных?
– Есть такой поэт. Блок. Наш современник. Это его слова.
– Стихи? А я, почему не читала?
– Потому что читаешь бессистемно. Впрочем, рано тебе.
– Раньше вы меня подобными высказываниями не оскорбляли…
– Господи! Раньше я тебя с ложечки не кормил и на руках не укачивал.
– Сейчас я вывернусь и упаду на пол. Есть больше не буду. Если я вам надоела, так и скажите. И уходите тогда. Просто бросьте на пол и идите…
– Ну, какие там песни пела тебе Катяшка? Без этого не обойдется, я вижу. Начинай. Может быть, мне удастся уснуть. Лошади спят стоя, я попробую на ходу.