Третья стража
Шрифт:
– У нее девочка на столе. Ноги сожжены. Обе, – сказал Глеб. – Надо резать. Я заставил.
– Страшная у вас работа, – промолвила Тори. – У тебя, у этой кер шлимана пака, у целителей нашего племени… Когда мы жили в степи, я видела, как ты лечишь воинов… ты, Тот, Кто с Легкой Рукой, и Тот, Кто Ведает Травы. Но даже после схватки с шокатами не было столько увечных, и не было среди погибших женщин и детей. Люди слабых не убивают.
«Тут ты ошиблась, милая, – подумал Глеб. – Убивают, еще как убивают! Случалось, в лагерях гноили и жгли в печах… Земля – не твой Новый Мир, у нас разные типы встречаются, от гениев до нелюдей».
Но вслух он не сказал ничего. Ткнулся губами в волосы Тори, поцеловал и
Сара втолкнула в дверной проем каталку с новым пациентом.
Женщина, по виду лет сорок пять, без сознания. В левом боку, под ребрами, прожженная лучеметом дыра. Пока неясно, какие повреждения: если кишечник, можно спасти, а если поджелудочная…
– Берем!
Переложили с каталки на стол.
– Сара, наркоз! Тори, скальпель! Работаем, девушки.
Вечером магистраты собрались в башне ратуши. Большой совет, человек двадцать, и среди них Глеб узнал Луизу Коэн, трех инженеров и химика Косту Лазариди. Химик был для него бесценным консультантом, когда дело касалось лекарств – репликатор производил их лишь по точно заданным формулам. Два инженера, сириец Саад аль-Катани и венгр Беркеш, собрали реанимационный комплекс и станцию анализа крови; Юрий Шагин, земляк из Питера, помог с генератором, от которого питались бестеневые лампы. Госпиталь – сложный организм, и то, что удалось сделать за несколько дней, даже с помощью репликатора, выглядело настоящим чудом.
– Мы сражаемся. Мы убиваем их, они убивают нас, – сказал Йохан Бергер. – Но, возможно, есть другие способы решения проблемы?
Шериф Дункан криво усмехнулся.
– Сэр, один способ есть всегда – лечь на спину и раздвинуть коленки.
– Я не о сдаче, а о переговорах. – Бергер повернулся к Глебу. – Помнится, вы говорили, что у этих существ есть что-то вроде транслятора? Киберпереводчик с их языка на английский?
– Да.
– Это любопытное обстоятельство, которому мы не придали должного значения. Раз они знают английский, значит, побывали на Земле. Не исключаю, был контакт… – Бергер побарабанил пальцами по столу. – Вероятно, не очень дружественный – вы ведь знаете наших военных… Мы могли бы взять пленника и объясниться.
Кривенко, один из членов малого совета, тоже уставился на Глеба.
– Ваше мнение, доктор? Среди нас вы единственный общались с этими существами. Что скажете?
Лицо плоскомордого всплыло перед Глебом – маленькие круглые глазки с вертикальным зрачком, холодный взгляд змеи. «Имп-перия м-могуча… В-вы – гррязь под ее стопой… б-будете уничтож-жены… Я, Седьмой Коготь, делаю то, что повелевают… б-будете убиты… все…»
Он покачал головой.
– Не думаю, что переговоры возможны. Наши гости – не научная экспедиция, не контактеры, а боевое подразделение. Им поставлена задача, они ее выполняют.
– Согласен с доктором, – произнес магистрат Каррера. – Их цель – уничтожение людей на острове, а затем – на континенте. Вот и все, что мы знаем наверняка.
– Тут вы не правы, Хуан, нам уже и другое известно, – вмешалась Луиза Коэн. – Есть информация об их оружии, о малых кораблях, о…
– Простите, я не о технике говорю, а о стратегической задаче. Правда, мы не знаем, зачем они это делают. Хотят уничтожить нас из вредности? За что-то отомстить? Или очистить планету для своих колонистов?
Наступила тишина. Потом Бергер сказал со вздохом:
– Итак, война. Выхода у нас нет. Будем драться до победы или…
Лазариди и Луиза Коэн переглянулись. Химик откашлялся.
– Возможно, есть способ уменьшить наши потери… даже свести их к нулю…
– Слушаем вас, Коста.
– Я работал в концерне «Колд Интернейшн» [24] по очень специфическому направлению – гибернация
24
Cold – холод (англ.).
– Дальше, – произнес Бергер.
– Пришлось уничтожить все результаты, что явилось поводом для бегства в Новый Мир. Видите ли, в воздушной среде килограмм порошка превращается в газ, охлаждающий территорию в радиусе тридцати-сорока метров. Там гибнет все живое – люди, насекомые, черви, растения… Потом, довольно быстро, тепловой баланс восстанавливается.
– Хмм… Идеальное «чистое» оружие, – сказал Кривенко.
– Мечта генералов!
– Именно так, – подтвердил Лазариди. – Даже название придумали – фризерная бомба… Я уже собирался с моста в реку, но тут пришел миссионер.
– Они всегда приходят вовремя, – заметила женщина-физик и со значением посмотрела на Глеба.
Шериф Дункан, сморщив лоб, ткнул в пробирку толстым пальцем.
– Эта дрянь в стекляшке находится в воздухе. И что же?
– Нужен катализатор, – пояснил химик и вытащил другую пробирку.
– Хорошая штука! – с энтузиазмом одобрил шериф. – Они приземляются, а мы их порошком, как тараканов! Можно распылять из шлангов под давлением.
– Нет, это слишком опасно, – возразила Луиза Коэн. – Мы сконструировали снаряд для базуки. Принцип тот же, что у водородной бомбы с урановым запалом: взрыв при ударе о землю, и катализатор смешивается с активным веществом.
– Толковая идея, – сказал инженер Беркеш, и все заговорили разом:
– Мы сможем без потерь уничтожать живую силу…
– Воспрепятствовать высадке…
– Гасить пожары в лесу…
– Захватывать их корабли на земле…
– И даже…
Бергер хлопнул ладонью по столу.
– Меньше восторгов, коллеги! Коста, делайте ваши снаряды, и мы их, конечно, применим, чтобы сохранить своих людей – ведь их жизни самое ценное. Но будем готовы к худшему варианту. Там, – он поднял взгляд вверх, – три огромных корабля, мы видим их на экране репликатора… Что угодно может свалиться на нас с орбиты. Мы не жители континента, мы современные люди, мы представляем, что такое оружие массового поражения. Смертельный газ, вирусы и, наконец…
– …бомба, – сказал Кривенко. – Ты, Йохан, говоришь, будем готовы к худшему… А как? Переберемся на материк?.. Они нас и там достанут.
– Достанут, – мрачно подтвердил шериф.
– Не будем унывать, будем думать, искать выход и надеяться. – Бергер поднялся. – Calamitas virtutis occasio [25] .
Расходились уже ночью. Башни, прятавшиеся под деревьями, были погружены во тьму, плитка, выстилавшая улицу, тоже не светилась, и Глеб подумал, что так и не пришлось ему увидеть город во всем великолепии иллюминации. Он шагал к госпиталю, где в небольшом закутке около приемного бокса устроились они с Тори. Две койки в комнате, стол и шкаф, зато выход прямо на улицу, к загородке, и в ней жуют сено кони, вороной и серый. Тори, степная кочевница, была непривередлива, могла спать на земле, грызть сухари и предаваться любовным играм у костра, под звездами. Не могла только одного – жить без лошадей.
25
Бедствие – пробный камень доблести (лат.).