«Тревожимые внутренним огнем…»: Избранные стихотворения разных лет

Терапиано Юрий Константинович

«Поэт рассказал в изумленье…»

Поэт рассказал в изумленье Про музыку сфер голубых, Про ангела чудное пенье В безбрежных просторах ночных. Есть в каждом из нас эти звуки И отблески райского сна; Нам в горе, в болезни, в разлуке Небесная сладость дана. Среди расцветанья и тленья, Весною, при бледной луне, Былинки ничтожной движенье Понятным становится мне. К чему на земле это чудо? Не лучше ль остаться глухим? Но музыка льётся оттуда И жертвенный

стелется дым.

Расстрел

Мне снилось: я под дулом пистолета; У самого лица холодный ствол. В подвал врывался терпкий запах лета, В висках стучало, колыхался пол. Вот — затряслось. Вот — в сторону рвануло. Подбросил ветер волосы мои, Качнулся череп, тело вниз скользнуло, Как сброшенная чешуя змеи; Расстрелянное трепетало тело, Хлестала кровь из чёрного виска, А я летел… и, вся в огнях, летела Навстречу вечность в дыры потолка.

Романтика

I. «Когда мы счастия не ждали…»

Когда мы счастия не ждали, Любовь негаданно пришла И огорченья и печали Венком из роз перевила. Мир озарился новым светом, Прохладою дохнула тень, И всем таинственным приметам Счастливый улыбнулся день. Пел соловей в кустах сирени, Пар поднимался от земли, Когда средь радостных видений Дорожкой мы садовой шли. И ты, лицо свое склоняя К плечу любимого тобой, Казалась мне виденьем рая Средь нежной прелести земной.

II. «Наклонялась ты, срывая…»

Наклонялась ты, срывая Стебли синих васильков, В летнем небе мчалась стая Белоснежных облаков. Рожь высокая шумела, Ивы гнулись у реки. Средь стеблей движете белой, Нежной девичьей руки, Стан и платье голубое, Шеи девственный наклон — Все, что связано с тобою, Все, во что я так влюблен.

III. «Тени темные роняя…»

Тени темные роняя, Звонко тополи дрожат, Гулко в доску ударяют За оградой сторожа. И холодный вихрь осенний Рвет с ветвей средь темноты И кружит, как привиденья, Пожелтевшие листы. Выйдем ночью на дорогу: Осень поздняя в саду, Зверь ушел в свою берлогу, Рыба спряталась в пруду. Скучно, страшно до рассвета — Кто там ходит под окном? Далеко умчалось лето На коне на вороном. Пусть там воет за трубою — Милую целую прядь, Любо мне вдвоем с тобою Звукам осени внимать.

IV. «Руки хладные в награду…»

Руки хладные в награду У камина отогрев, Прочитали мы балладу Про двенадцать спящих дев, На дворе мороз веселый, И как войско на врага, Белый рой снежинок-пчелок Вьюга сыплет на снега. Верь мне, жилая подруга, Что особенной судьбой В мире

мы нашли друг друга, Небом связаны с тобой. И горят для счастья свечи Путеводного звездой И окутывают плечи Светотканною парчой.

«С непостижимым постоянством…»

С непостижимым постоянством, Чрез Формы призрачный налет, Геометрическим пространством Мне мир трехпланный предстает. Внутри параболы и дуги; Шары прозрачны, как хрусталь; Сближаясь на магнитном круге, В контактах вспыхивает сталь. Мир полый, четкий и блестящий! В нем различаю без труда Теченье воли настоящей, Колеса, рельсы, провода, — Но брызгами кипящей ртути Вдруг разлетаются тела: Там — подчиненные минуте, Здесь — взмаху точного угла. А вот когда в Господнем поле Ты полетишь совсем одна, Душа моя, помимо воли Костру эфирному дана, Там, проходя по мирозданью, Пресветлый и безгрешный дух, Ты звездам станешь легкой данью, Как ветру — лебединый пух. Быть приобщенной к их работе, Наверно, так хотела ты, Но разве можно жить — без плоти, Без рук, без глаз, средь темноты…

«С озарённого востока…»

С озарённого востока В ширь раскрытого окна Свет вливается потоком, Дышит и шумит весна. Господи, какая сила В этом возвращенье дней, В сменах года легкокрылых, В ясной осени моей. Я вдыхаю грудью полной, С благодарностью всему, Этот воздух, эти волны, Побеждающие тьму.

«Сеял, сеял, а зерна на пашне…»

Сеял, сеял, а зерна на пашне Все упали не в ту борозду. Ну, так что ж? Как химера на башне, Снизу я погляжу на звезду. Вот горит она синей лампадой Средь неведомой тишины. Если радость ушла — и не надо, Я и так доживу до весны.

«Сияет огнями Париж…»

Сияет огнями Париж, Кончается нежное лето, Луна над квадратами крыш Ослепла от яркого света. Всё то же: шуршание шин, Автобусов грузных стремленье, Прямых быстроходных машин Холодное щучье скольженье. В Полях Елисейских, в раю, Во сне золотом и хрустальном, Своё я с трудом узнаю Лицо в отраженье зеркальном. А тучи идут и идут, Как талые снежные хлопья, И в ярости небо метут Прожекторов острые копья.

«Снова ночь. Бессонница пустая…»

Снова ночь. Бессонница пустая, Час воспоминаний и суда. Мысли, как разрозненная стая, В вечность отлетают навсегда. Полночь бьет. Часы стучат, как прежде, В комнате таинственная мгла: Если в сердце места нет надежде, Всё-таки и тень её светла.

«Тихим светом, ясным светом…»