Тревожная весна 1918
Шрифт:
Денисов смело вышел к казакам и стал толково объяснять им сложившееся положение. Он простыми словами сумел доказать им не только преступность их решения, но и заставить их смириться и подчиниться. Казаки притихли. Наиболее буйных мы оставили в Заплавах, а остальные покорно отправились на боевые позиции в район станицы Кривянской, в распоряжение войскового старшины Фетисова.
Если бы только не выдержка полковника Денисова и не его знание души простого казака, этот инцидент кончился бы более чем трагически и для офицеров штаба и для начатого нами дела, какое развалилось бы в самом зародыше.
Следующий день — 5-го апреля надо считать днем зарождения Донской армии. Все плохое мы оставили позади. С отходом дружинников
А ранним утром 5-го апреля, маленький человек, с большой душой и еще с большей энергией полковник Денисов, уже бегал, суетился, кричал своим характерным голосом, деятельно распоряжался на улицах станицы, которая теперь напоминала собой пестрый цыганский табор. Весь день без отдыха и перерыва генерал К. Поляков и он сортировали казаков по станицам. Отделяли конных от пеших. Подсчитывали вооружение. Вместо дружин составляли сотни, полки. Из толпы выуживали офицеров и назначали их на командные должности. Я умышленно употребил слово "выуживали", так как оно лучше всего определяет мою мысль. Как ни странно, но именно офицерский состав больше всего был тогда потрясен произошедшими событиями и мало кто из офицеров верил в успех нашего общего дела.
Большинство офицеров всячески стремилось незаметно остаться в роли рядовых. Они видимо рассчитывали, что при неудаче и захвате их большевиками, последние не применят к ним особо строгого наказания, иначе говоря: не расстреляют. Отыскать офицеров среди толпы было очень трудно, тем более, что внешние признаки офицерского звания у всех отсутствовали. И смешно и в то же время грустно вспоминать, как в тот день полковник Денисов, знавший многих офицеров в лицо, извлекал их из толпы.
— Иван Петрович, — кричал он — и вы здесь, очень приятно, а я вас искал, нам очень нужен командир для такого-то полка. Да, кажется рядом с вами — есаул Xренов. Пожалуйте господа сюда. Вот вам казаки такой-то станицы. Вы назначаетесь командиром полка, а есаул командиром 1-й сотни. Составляйте из казаков сотни, подыскивайте себе офицеров.
И Иван Петрович и есаул, оба крайне смущенные, протискивались вперед и волей, неволей, принимались за порученное дело. Но иногда встречались и весьма сомнительные лица офицерского звания, возможно, что большевистские агенты. Они, наоборот, всячески стремились пролезть на командные должности. Несколько человек было обнаружено из тех, кто раньше работал у большевиков. Поэтому, наконец, нам пришлось создать специальную "комиссию" по типу ЧК под председательством генерала Смирнова, дабы разобраться в офицерском вопросе и, вместе с тем, очистить район от большевистских шпионов. Так мои штабные офицеры — Рытиков и Дронов подобную проверку не прошли и были отстранены от дальнейшей работы.
Уже к вечеру 5-го апреля дружины были реорганизованы в полки, которым присвоили наименования по станицам. Общая численность Донской армии 5-го апреля была около 4 тысяч, но уже через пять дней к 10-му она достигла 6 с лишним тысяч человек. Сила? Сила. Да еще какая! Казачки оправились от поражения, спрашивая, когда же эти генералы, наконец, дадут нам поразмяться, а?
Нашу пехоту составляли следующие полки: Кривянский 1000 человек, Новочеркасский 700, Заплавский 900, Бесергеневский 800, Богаевский 900, Мелиховский 500 и Раздорский 200. Кроме того, имелся пластунский батальон из казаков, служивших в нем в Германскую войну — 160 героических бойцов и одна сводная сотня из казаков Аксайской, Ольгинской и Грушевской станиц. В состав нашей конницы вошли: 7 Донской казачий полк — 700 человек. Сводный полк — 400 бойцов и команда
Трофейного оружия на всех не хватало. Из невооруженных людей мы сформировали при полках особые команды, надеясь в ближайшие дни вооружить их оружием за счет большевиков. Пока же эти команды использовали на тыловых работах. Наша артиллерия состояла из 6 орудий, но пригодных для стрельбы было только 4. Запряжек имелось лишь на 2 орудия. Снарядов было около 120. Зато пулеметов оказалось 30 штук. Распределение их по полкам вызвало бурные протесты, так как все пулеметы были трофейные, уже имели своих хозяев и дружинники, имевшие их, не хотели делиться с другими. Когда казаков распределили по полкам, каждому полку отвели точный район квартирования, приказав местонахождение штабов полков и сотен обозначить флагами и значками и регулярными донесениями поддерживать непрерывно связь с штабом армии.
От командного состава категорически потребовали неотлучно быть с казаками, знать каждого бойца в лицо, приложить все усилия, чтобы спаять казаков, объединить их, служить им во всем примером, завоевать их доверие, и вместе с тем, стать действительными их начальниками, вернув былое гордое значение слова «офицер».
Как видно, задача, возложенная на командный состав, была чрезвычайно сложная и трудная. Однако, к чести скромного новоявленного донского офицера, могу засвидетельствовать, что мы с нею справились прекрасно. Большая заслуга в этом была как генерала Полякова, так и полковника Денисова. Они не пропускали дня, чтобы не побывать на позициях и не ободрить казаков. Они проверяли расположение частей, заботились об их питании, часто разговаривали со станичниками, а когда нужно было, то подтягивали их, чем естественно поддерживали престиж командного состава. У казаков постепенно проходил революционный налет, и они привыкали видеть в офицере, прежде всего, своего старшего наставника и начальника.
Работа в Заплавах, надо сказать, протекала в необычайно своеобразных условиях.
К вопросу о введении настоящей дисциплины, учитывая психологию дружинников, приходилось подходить осторожно и деликатно. Легко было какой-либо несвоевременной мерой получить обратные результаты. Нельзя было не считаться, что казаки только что начали выздоравливать от большевистского угара. Их можно было уподобить выздоравливающему тифозному больному, которому, если дать сразу сытую мясную пищу, значило бы его убить.
Очень много вызывал хлопот вопрос продовольствия для казаков, отрезанных от своих станиц. Они очутились на положении пасынков, так как станицы с которыми связь существовала, заботу о продовольствии для своих полков целиком взяли на себя, но чужих кормить категорически не желали. Однако, в конечном результате, все же удалось убедить станицы все продовольствие и фураж доставлять в Заплавы, где оно интендантом нашей армии полковником Бобриковым будет уже распределяться по частям. Результаты тех переговоров прибывали в виде мычащих, блеющих стад и гогочущих гусей, числом превосходящих самые смелые ожидания. Да и порции нам подавались порядочные. Для раненых и больных мы учредили подобие госпиталя. Нашлось 2–3 врача и несколько сестер милосердия. За неимением медикаментов и перевязочного материала мы пользовались подручными средствами.
Наши новые полки по очереди несли сторожевую службу на позициях. Весь район между Новочеркасском и Заплавами — открытая плоская равнина, пересекаемая изредка неглубокими лощинами. Нашу главную позицию мы выбрали примерно в 2 километрах к западу от станицы и в ночь на 6 апреля приступили к рытью окопов и ее оборудованию. Траншеи шли не одной сплошной изломанной линией. Отнюдь. Соединялись проходами, но не более того. Штаб армии расположился в станичном правлении и был связан телефоном с позицией. Довольно далеко впереди, на левом фланге, у станицы Кривянской обстоятельства вынуждали нас иметь авангардную позицию.