Тревожные галсы
Шрифт:
— Дома его нет...
Скляров вызвал на мостик старпома и приказал о ЧП доложить в штаб бригады.
— Скажите, что корабль выходит в море без одного матроса.
— Есть! — И Комаров нырнул вниз по трапу.
У Грачева заныло под ложечкой.
...Прозвучал сигнал: «По местам стоять, с якоря сниматься!»
Корабль все дальше уходил от причала.
13
Он вошел в каюту тихо,
— Ну, здравствуй, Петр! — как-то торжественно сказал Савчук.
Грачев мигом вскочил с места, зачем-то схватил со стола фуражку. Лицо его расплылось в широкой и доброй улыбке.
— Вот так встреча! — воскликнул он и тут же засуетился, не зная, куда лучше посадить дорогого гостя, то ли к столу, ближе к себе, то ли в кресло, стоявшее в углу каюты. — Евгений Антонович, какими судьбами?
Савчук уселся, снял фуражку; в каюте сына своего боевого друга он чувствовал себя как дома.
— А ты, Петр, возмужал, — Евгений Антонович широкой мясистой ладонью провел по подбородку. — Зарос я, да! А что, если я у тебя побреюсь?
— Пожалуйста, у меня все под рукой...
Савчук брился и рассказывал Грачеву о том, что был у него дома в гостях, мать встретила его тепло; и картина ей понравилась и то, что ветеран приехал к ней в гости.
— Поседела твоя мать, Петр, а все думы у нее про тебя, — Савчук стал умываться. — Не радует ее то, что ты холостяк.
— Рано мне семьей обзаводиться, — сказал он с горькой усмешкой.
Однако Савчук возразил ему — моряку надо иметь семью, тогда и служить легче.
— Полюбил девушку — вот и женись, — Евгений Антонович не то сердито, не то с усмешкой скосил глаза. — Ты что думаешь, любовь можно планировать? Нет, брат, эта штука приходит к тебе без приглашения. Ты не затягивай...
— К осени женюсь, — улыбнулся Петр. — Это уж точно. Я вам, как отцу, открылся.
— Ира, да?
— Она... Вы же видели ее?
— Так, мельком, когда был у Серебрякова. — Он положил полотенце, взглянул на часы. — Извини, я пойду, в штабе меня ждет комбриг. Да, — спохватился Савчук, — кто такой Сергей Кесарев, мне его дали в помощники?
— Минер что надо...
— Ну, ну... — И Савчук толкнул дверь.
«Бодрый» резал кипящие пласты воды. Он то спускался в пучину так, что оголялись винты, то задирал нос кверху, и казалось, хотел встать на дыбы. Временами эта продольная килевая качка дополнялась бортовой, когда корабль бросало с борта на борт. Студеный ветер пронизывал до костей, и Савчук продрог. Стоявший рядом с ним Кесарев посоветовал ему спуститься в каюту, но Савчук возразил:
— Нет, я должен быть здесь. Мина новая, надо самому
Корабль левым бортом черпнул воду, и брызги накрыли Кесарева. Тонкими змейками стекала с его капюшона вода.
— Ну и погодка! — воскликнул он. — Мне эта музыка по душе. А вам?
Савчук выпрямился. Его лицо было все в каплях воды, они падали с очков, бусинками повисали на бровях.
— Может, перекурим? — предложил он.
Они встали с подветренной стороны кормового мостика и закурили.
— А что у вас произошло? — прервал молчание Савчук.
— У кого и где?
— На корабле. И у вас лично. На учениях.
Кесарев сказал, что по вине его подчиненного корабль не выставил минное заграждение.
— Да, было дело. Хотел уйти с корабля. — Сергей вздохнул.
— Уйти с корабля легко, но от себя не убежишь, — задумчиво заметил Савчук. — Мне бы давно следовало уйти на отдых. Но не могу. А вы так легко все решаете.
— Чем же вас так притягивает море?
Савчук удивленно вскинул голову. Капли сорвались с бровей и горошинами покатились по щекам. Не знал Кесарев, что за плечами этого щуплого на вид человека, так не похожего на моряка, тридцать лет флотской службы.
— Многим удерживает, многим... — Савчук помолчал. — Корни мои тут глубоко ушли.
«А мои корни Скляров рубит», — грустно подумал Кесарев. Вслух сказал:
— Курсы у нас с командиром разошлись.
— Что не поделили? — усмехнулся Савчук.
— Тесно нам с ним на корабле...
На своем веку Савчук немало повидал людей и привык судить о них не по внешним признакам, что так ярко бросаются в глаза, а стремился понять суть человека. Кесарев ему сразу понравился своей деловитостью, вдумчивым отношением к делу. Савчук немало удивился, узнав о стремлении Склярова списать минера на берег.. Он чувствовал в этом какую-то неестественность: ведь Кесарев не первый год плавает, и не может он так просто расстаться с кораблем. Ему было очень важно разобраться во всем этом, лучше узнать людей, с которыми предстояло проводить испытания нового оружия. Капитан второго ранга, выслушав его, сказал:
— Порохом горит этот Кесарев. Я не удивлюсь, если он и с вами кипятиться будет. — И, глядя ему в глаза, доверительно добавил: — Капризный. На корабле с такими тяжело бывает. Потому-то и строг с ним. За это он зол на меня. А дело свое знает, не с первой миной встречается.
Сейчас Савчук как бы невзначай обронил:
— А командир у вас строгий...
— У нас без строгости нельзя, — отозвался Кесарев.
«А я думал, станет жаловаться на Склярова», — отметил про себя Савчук.