Тревожный Саббат
Шрифт:
— Они не хотят тебя пугать. Это лишь попытки материализоваться. И только ты знаешь, что им нужно. Вспомни свое прошлое, сопоставь факты и найдешь ответ на вопрос.
— Мне нечего вспоминать. До той злой шутки, повлекшей трагедию, я была обычным ребенком. Ну, не верится мне, что призракам понадобились мои спортивные таланты и цирковая подготовка.
— Значит, дело не в тебе конкретно… Призраки собираются передать информацию, достучаться до живых, — сделал вывод Асмодей. — Рассказать, где находится клад. Может, и хреновый
— Мы опять вернулись к тому, с чего начали, — вздохнула девушка.
— Да, хотя есть еще один способ понять. Но он, скажем так, не слишкомбезопасный. Надо ввести тебя в шаманский транс с помощью особых трав и воззвания к духам четырех стихий.
— Наркотиков. Проще говоря, — вмешался Чайна.
— Да, — Асмодей посмотрел Ким в глаза, — решать тебе.
— То, что происходит со мной — страшнее любых наркотиков. Я могу попросту сойти с ума.
— Я еще раз предупреждаю тебя об опасности, — сказал Чайна.
— Время очень удачное, — улыбнулся Асмодей. — Как раз накануне сакрального дня Саббата.
— Чем это вы тут занимаетесь? — спросила подошедшая Ингрид. — Уже пол тренировки прошло.
— Перед Саббатом мы вызовем духов, — сообщил Заратустра. — И введем Ким в транс. Это для ее же блага. Нужна твоя поддержка. И сила. Ты же ведьма. Так забудь о прошлых обидах и покажи свои колдовские штучки.
— Мне страшно, — тихо сказала Ингрид.
— Мне тоже, — прошептала Ким.
— Не нагнетайте. Давайте лучше проведем древнее зороастрийское гадание на огне, — предложил Асмодей. — Так мы поймем, стоит ли вызывать духов.
С ним все согласились, и фаерщики поехали в ближайший лес. Чайна и Заратустра быстро собрали дрова и разожгли костер. А после с невозмутимым видом разулись и пробежали по углям. Было ли им больно — Ким так никогда и не узнала. Затем, отряхнув пепел, потерли ступни и попытались интерпретировать рисунки.
Асмодея выпал меч: «Моя внутренняя битва еще не закончена».
Чайна разглядел оленя: «Вечно бегаю от своего счастья. Да и вообще олень я по жизни». Девчонки захихикали и переглянулись.
Затем по углям прошлась Ингрид. Что она увидела, не сказала никому, но заметно погрустнела.
— Может, мы за все свое бывалое разожгли последний наш костер, — задумчиво проговорил Чайна.
Ким шла по огню и мучительно хотела, чтобы Асмодей подал ей руку. Неожиданно это сделали Ингрид и Чайна. Ким вздрогнула, но без колебаний взяла руку Ингрид. Вздохнула:
— Почему мы не были друзьями…
— Потому что не могли. Верь мне.
— Как я могу тебе верить? Мои лучшие годы проходят рядом с тем, кого я не люблю. Из-за твоей детской выходки я прикована к Еретику до конца дней.
— Если найдешь свой Шаолинь, все будет хорошо, — загадочно говорит Ингрид.
— Да где искать-то? На Тибете? В священных горах Китая? А может, где-то во Вьетнаме затерян
— Есть и другой Путь, — тихо сказала Ингрид. — Победить свой страх. Пройти через Тревожный Саббат. Тогда получишь то, о чем мечтаешь. Но желание должно быть истинным.
— А ты видела людей, нашедший свой Шаолинь? — спросил подошедший Чайна.
— Нет. Но Асмодей видел. Двух. И он их не забудет никогда.
— Ладно, хватит травить байки, — усмехнулся Чайна. — Лучше чаю попейте. Сегодня у меня кошачьи лапки, мята и жасмин.
— И все-таки Шаолинь существует, — упрямо сказал Ингрид, но чашку взяла.
— Возможно, — улыбнулся Чайна. — Но наших ли это умов дело? У нас своя цель — крутить, пока не умрем. Крутить в жару и в холод, во славе и забвении, в любви и ненависти, для людей и для себя самого. Молиться духам, прыгать через огонь. А также пить чай. И верить.
— Как все просто. Даже противно. Чувствую себя в колл-центре, — поежилась Ким. — Наши ценности: клиенты, дружба, взаимовыручка, инициатива. Тошно и скучно. Так что же выпало мне? О чем сообщил огонь своей непутевой дочери?
На небольшой ступне девушки явственно проступил череп.
Утро принесло невысказанные вопросы. Ким проснулась от ощущения, что кто-то гладит ее по плечу. Не открывая глаз, она прошептала: «Не уходи, позволь поговорить с тобой». Затем резко села. Сбоку мелькнуло нечто. Девушка зажмурилась, отчетливо ощутив холодок.
— Вы так похожи с правнуком. Оба не любите просить. Оба боитесь выглядеть слабыми. Я больше тебя не боюсь и готова услышать.
Впрочем, когда Ким открыла глаза, в комнате никого не было. Даже Еретик убежал куда-то с утра пораньше. В последнее время он изменился, ничем не напоминая измученного и несчастного инвалида.
Девушка сварила кофе по-турецки и добавила к нему щепотку ванили. В кухне сразу запахло праздником. Ким сделала себе пару тостов с сыром в микроволновке и задумалась. Как жить дальше? Что хотят от нее призраки? И каким будет Тревожный Саббат, если Ницшеанец так и не сможет достучаться до нее?
Ким вдруг стала задыхаться и бросилась к окну.
В ужасе отпрянула, истерично всхлипывая.
На подоконнике лежал клок черных волос.
— Долбанная Аглая. Как же я ее ненавижу!!!
И вдруг девушке стало смешно.
— Призраки пугают и пугают, а я с истошными криками бегаю от них, — громко произнесла Ким в пустоту. — И при этом утверждаю, что готова к контакту. Пора с этим заканчивать. И, кажется, я знаю, где смогу услышать их вкрадчивый голос.
Фаерщица спокойно допила кофе и сделала себе еще один тост. Неспешно помыла посуду, протерла пол и только после этого позвонила Чайне.