Три года октября

Бер Игорь М.

– Соглашусь, с моей профессией сложно быть прекрасным семьянином. Приходится часто срываться по ночам и в выходные дни на работу, зарплата не самая высокая, да и юмор мы предпочитаем «чёрный».

Мои слова ее развеселили.

– Но ты ведь не так много проработал в морге, и тебя еще можно спасти.

– Спасти?

– Да, снова сделав терапевтом.

Запах кофе стал ощутимее. Видимо, приближалось время завершения варки.

– К сожалению, данная должность занята главврачом.

– А я и не говорю о поселковой больнице.

Наш шуточный разговор начал постепенно переходить за ту грань, где больше власти было

у искренности.

– О чем тогда?

– Как я уже упоминала, мне часто приходится летать в разные страны. Где тепло, а где и прохладно, сыро, ветрено. Мне часто приходится обращаться к врачам. Было бы замечательно, если врач был всегда рядом. И я готова платить в разы больше, чем ты сейчас получаешь.

Это было заманчивое предложение. И скорее всего оно сулило дальнейшие отношения, о которых я сам мечтал, чуть ли не с первой минуты нашего с ней знакомства. Но здесь были свои красные линии, за которые я не был готов переступить. Во-первых, моя мужская гордость не могла позволить мне превратиться в Альфонса, пусть даже деньги мне будут платить за услуги врача. А если наши отношения с Евгенией перейдут в раздел семейных, тогда я не смогу себя обманывать, что эти деньги я по-прежнему зарабатываю своим трудом. Во-вторых, я не мог подвести Селина и всех жителей Старых Вязов, которые стали для меня практически родными. И, в-третьих, самое главное…

– Бесконечные перелеты и редкое возвращение домой не для меня по той простой причине, что у меня есть дочь. Я с ней и так вижусь реже, чем этого бы хотелось. И я не готов отказываться ни от единого дня, которые назначены мне по закону для свиданий с ней. Но если тебе нужен сопровождающий врач, я могу подыскать хорошего, который с радостью согласится на эти условия.

Я не стал добавлять, что постараюсь найти женщину-врача, потому как про мужчину рядом с ней я даже думать не хотел.

– Это была шутка, Алексей. И, похоже, не очень удачная.

И все же, видя обиду на ее лице, я догадался, что шутки в ее словах было всего ничего.

– Похоже, кофе уже готово.

Евгения поспешила на кухню. Я помялся на месте, после чего решил ознакомиться с последней картиной, а именно с той, которая находилась в начальной стадии создания. Есть сложившаяся вера в то, что художники (впрочем, как и другие творческие люди) не любят показывать не завершенные работы. А так как Евгения не накрыла холст ничем, я предположил, что она не входит в число суеверных творцов. Поэтому я рискнул подойти.

Это на самом деле был только набросок простым карандашом, но он впечатлял.

На холсте была искусно изображена фигура мужчины со спины, чья голова была опущена вниз, а руки расставлены по сторонам под сорокапятиградусным углом. Из массивных мускулистых плеч росли грибы. По тонким ножкам и маленьким шляпкам, я предположил, что это ложные опята. То, что грибы – ядовитые, подтверждали и тонкие ниточки, впивающиеся в сердечнососудистую систему человека, высасывая из него жизненную силу. Процесс отравления организма был необратим: предплечья и ладони страдальца переходили в голый скелет.

Не было причин долго гадать, кому была посвящена данная работа.

Евгения подошла и протянула чашку с кофе, встав рядом.

– Не знаю, что на меня нашло. Вначале мне показалась эта идея хорошей. Теперь же мне так не кажется.

– Отнюдь, – возразил я. – Ты должна ее закончить. В ней чувствуется потенциал.

Образ получается очень сильным и узнаваемым. Ты ведь изобразила здесь Краснова и его порок?

– Совершенно верно, – кивнула Евгения, грея руки о чашку. Кофейный пар клубился перед ее лицом. – Я даже не догадывалась, что среди его коллег кто-то знал о его зависимости.

– Узнал не так давно. – Я отхлебнул кофе, мысленно поставив напитку пять балов из пяти. – Он всегда мне казался странным, но его действия оставались в определенных рамках дозволенного.

– Да, он обычно мог держать себя в руках…до определенного момента. Вначале он употреблял легкие наркотики и только около года как перешел на героин. Примерно с полгода назад у здания суда он сообщил, что бросил колоться и даже хочет записаться в реабилитационный центр и всё это ради меня. Я не поверила, уж слишком часто обжигалась. Да и любить его давно перестала. По большей части, вспоминая наше совместное прошлое, я видела перед глазами только плохие моменты былой жизни. Мне не хотелось их повторений. И вот теперь я чуть ли не каждый вечер думаю о том, что мой отказ заставили его вновь сорваться. А что если я дала бы ему тогда хоть небольшой намек на прощение, он бы смог побороть свой недуг и излечиться? Что если после лечения он смог бы снова завязать отношения с женщиной? Не со мной, а с другой, которая бы смог полюбить его, а он её. Я ведь до сих пор считаю, что именно зависимость стала главной причиной его резких перемен, которые отравили не только его тело, но и мои чувства к нему.

И тут я решил рассказать ей всю правду о нашей с Безбородовым гипотезе. И после этих слов всё пошло наперекосяк.

– Не стоит себя винить, Женя. Анатолий был обречен и виной тому не были наркотические вещества. Они сыграли разве что косвенную роль.

– О чем ты?

– Есть подозрение, что Краснова убили.

– Убили? – надломленным голосом переспросила она. Ее губы побелели и задрожали. Пальцы крепче сжали чашку.

– Мы рассматриваем версию, что Краснов последние недели или месяцы неосознанно вводил в свой организм опиоид, смешенный с неким препаратом, который негативно действовал на его сердце.

– Кто это «мы»? – все так же нервно поинтересовалась она, прикрывая чашкой нижнюю часть лица. – Ты и сотрудники полиции?

– Нет. Я и мой коллега Александр Викторович Безбородов.

– Почему вы решили, что это могло быть убийство? Разве не проводилось вскрытие? Почему тогда позволили похоронить тело?!

Ее голос становился с каждым словом выше. Не способная стоять на месте, Евгения развернулась и сделала пару шагов, отдалившись от меня.

– Есть ряд причин так думать. У нас есть подозреваемые. И завтра мы сможем получить больше доказательств их причастности к смерти твоего бывшего мужа.

– Кого вы подозреваете? – уже чуть ли не шепотом спросила она, продолжая стоять ко мне спиной. Ее плечи сжались и задрожали, словно от холода.

– Медсестру Нину Мелентьеву и ее сыновей. Твой бывший муж… состоял с ней в отношениях.

– Я знаю, – все так же шепотом вымолвила она. – Если у вас получится доказать их вину, что тогда?

– Мы сообщим в полицию.

– Даже если я тебя попрошу этого не делать?

– То есть как? – мне показалось, что я ослышался.

Евгения поставила чашку на столешницу, затем подошла ко мне вплотную, сжав ладонями мои руки, заглянув в глаза.