Три года октября
Шрифт:
– Примите мои соболезнования, юная леди, – он слегка склонил голову. На его лице читалось истинное сожаление.
– Благодарю, – еле слышно отозвалась она.
– Мы уже виделись, но повод был не подходящий, чтобы нас представили друг другу. Впрочем, сейчас он не лучше. Все же, я не мог не подойти к вам и не выказать свою печаль по поводу утраты.
– Это очень мило с вашей стороны.
– Меня зовут Александр Викторович Безбородов. Я хорошо знал покойного. Не редко помогал ему в трудных периодах его жизни. И он тоже помогал мне, по мере возможностей. Признаться честно,
– Александр Викторович, вам не знакома фраза «о мертвых либо хорошо, либо ничего»? – перебил я его речь.
– Знакома, Алексей. И она никогда мне не нравилась, – парировал профессор. – Анатолий был тяжелым человеком и, кроме матери, сегодня его мало кто оплачет искренне.
Чего он ожидал своими словами? То, что Евгения согласиться с ним, этим выдав себя? Если и так, то Евгения не дала ему такого повода.
– Каким бы он ни был, он все же был человеком, которого я когда-то полюбила. И я помню немало хороших дней из нашей супружеской жизни. Их я по-прежнему вспоминаю с теплотой. Пусть даже последние годы мы и не ладили. Простите меня, но я вынуждена покинуть вас. Хочу подышать свежим воздухом.
Евгения ушла под наше молчаливое согласие.
– Она настоящая красавица, не правда, Алексей? – задумчиво произнес Безбородов, все еще глядя на двери, за которыми скрылась женщина. – Толя ее был недостоин. А вот тебя я вижу рядом с ней. Жаль, если она окажется убийцей в финале.
– Во всей этой ситуации она всего лишь жертва, – с уверенностью заявил я. – И я сделаю всё возможное, чтобы доказать вам это.
– Хм, буду с нетерпением ждать. Если твои выводы окажутся верными, тогда я стану первым, кто пожелает вам совета да любви. Ну, а если нет, тогда я резервирую за собой право встречать тебя по утрам на протяжении недели словами «А я ведь говорил!» вместо приветствия.
Я хотел было тоже раскланяться и покинуть компанию Безбородова, но он опередил меня, направившись к Краснову. Положив в гроб гвоздики, патанатом погладил мертвеца по волосам, затем склонился над ним и что-то тихо произнес. Сразу после этого, он тоже покинул зал дома культуры.
Он не остался ни на отпевание, ни на поминальный ужин.
Вся церемония закончилась к часу дня. Я попрощался с Евгенией, посадив ее в такси, после чего вернулся на работу.
Безбородов находился в кабинете и заполнял журналы. Желание с ним общаться у меня не было. И я был готов пресекать любые его попытки продолжить поднятую им тему на панихиде.
– Все уже закончилось? – спросил он, поправляя очки и не отвлекаясь от работы.
Я решил оставить данный вопрос без ответа.
– Возвращаясь на работу, я столкнулся с Подкорытовым.
Эти слова не смогли оставить меня безучастным.
– Его уже отпустили?
– Да. Я не поленился и заглянул к участковому. Мало ли, вдруг любитель поколотить стариков просто сбежал во время «тихого часа». Кузнецов заверил, что «тихий час» давно упразднили в его участке. А также сообщил, что отпустил мелкого гадёныша раньше указанного срока в связи с примерным поведением и нежеланием потерпевшего выдвигать обвинения. Видимо пожалел отморозка.
Новость об освобождении Подкорытова была не из приятных. И я бы уделил ей больше внимания, но сейчас меня гораздо больше интересовал тот маленький предмет, что хранился в моем кармане. Достав его, а вместе с ним и свой телефон, я принялся за дело.
– Что это? – поинтересовался Безбородов, отложив ручку в сторону.
– Сим-карта.
– Купил себе новый номер? Решил сбежать из поселка и не хочешь, чтобы Селин тебя нашел?
– Нет, она принадлежала Краснову. Если ваши предположения были верны, касательно его насильственной смерти, в ней мы можем найти ключ к нужным нам ответам.
– Как она у тебя оказалась?
– Бывшая жена Краснова передала мне его телефон, чтобы я положил его в гроб.
– Почему тогда не забрал сим-карту вместе с тем самым телефоном? – задал логичный вопрос танатолог. – В нем наверняка хранилось больше важной информации.
К своему стыду, должен был признаться, что эта мысль меня даже не посетила. Александр Викторович был прав – в памяти телефона вполне могло быть гораздо больше данных в «Галерее» или же «Заметках», которые бы могли рассказать нам больше личного о Краснове.
– Я не вор, – решил все же парировать я замечание Безбородова, продолжая манипуляции со своим телефоном.
– Ну да, кража сим-карты не попадает под уголовную статью, в отличие от дорогостоящей игрушки, – пробормотал с иронией патанатом.
Поменяв симку и дождавшись пока телефон загрузится, я вошел в «Контакты». Сохраненных номеров с именами их владельцев было не меньше сотни. Что нам это давало, я пока не знал.
– Среди всех контактов должен быть номер и того, кто снабжал Краснова наркотическими веществами.
– Поищи на букву «Б».
– На «Б»?
– Да. Краснов был недалеким человеком, а потому наверняка записал его как «Барыга».
– Всё шутите.
– А что мне остается делать? Ты настолько сильно хочешь найти доказательства невиновности в гибели Краснова его бывшей жены, что цепляешься за любую соломинку.
Стоило признать правоту Безбородова. Мне на самом деле хотелось доказать и ему и себе, что в созданном треугольнике Карпмана, Евгения занимала позицию жертвы. Я же поместил себя на роль ее спасителя. И моё желание было настолько огромным, что мозг работал как часы, подкидывая разные варианты решения. И одно из решений подсказывало мне дальнейшие действия.
Сразу же после работы я поставил себе цель – поговорить с Ритой «ковбойшей» Шашковой. Так как она была моей соседкой, данная цель не казалась сложной. С момента нашего последнего разговора, прошел почти год. С тех пор мы не редко виделись в коридоре, на лестничном пролете, на улице и обменивались разве что приветствиями. Она больше не обращалась ко мне с желанием уехать из Старых Вязов. У меня же не было никаких вопросов к ней, до этого дня.
Я был в квартире, листал сохраненные контакты в симке Краснова, когда услышал громкие голоса за окном. Один из голосов принадлежал той, с кем мне нужно было поговорить. Быстра накинув пальто, я поспешил на улицу.